Короткая пьеса
Действующие лица:
ОН
ОНА
ПОЛИЭТИЛЕНОВЫЙ ПАКЕТ
ОНА. Но всё-таки?
ОН. Это всё равно, что сделать Яндекс стартовой страницей.
ОНА. А Чехов причём?
ОН. Дуальность.
ОНА. И как это будет выглядеть?
ОН. Напечатаю сотню пакетов с его портретом.
ОНА. Раскидаешь и будешь смотреть: узнают не узнают?
ОН. Все узнают.
ОНА. И?
ОН. Многое утрачено.
ОНА. Это экологический проект? Рыбу лучше покупать, чтобы пакет сверху у неё, а не внутри?
ОН. Чехов любил ловить рыбу. Обучал Ивана Белоусова, как не надо нанизывать червей на крючок.
ОНА. И как не надо?
ОН. «Как сапоги-маломерки на Сухаревском рынке натягивают». «На «червячиную мумию». Хотя и рыбе, и червяку пофиг, кто как натягивает.
ОНА. Хочешь сказать, Чехов мертв?
ОН. В Америке меня все спрашивали, в каком переводе я его предпочитаю читать. Это же полный треш!
ОНА. О вреде популярности и массовости?
ОН. Нет.
ОНА. Тогда вообще не понимаю.
ОН. Тут понимание не нужно. Тут главное непосредственное переживание.
ОНА. Полиэтиленового пакета?
ОН. Ну, если совсем примитивно, то можно и, так сказать.
ОНА. Хотелось бы прочувствовать.
ОН. Легко.
ОНА. Как?
ОН. (достает пакет с изображением Чехова). Вот.
ПАКЕТ. Вы меня достали.
ОНА. Чистый полиэтилен.
ОН. Концентрация нужна.
ОНА. На пакете или на Чехове?
ОН. Вот-вот. В чём суть амбивалентности?
ПАКЕТ. Как.
ОНА. Что?
ПАКЕТ. Как вы достали.
ОНА. Не поняла это вопрос или утверждение?
ОН. И то и другое.
ОНА. Пакет утомили или достали?
ОН. Достали, утомили. Какая разница?
ОНА. Смысл меняется.
ПАКЕТ. Достали вы как.
ОНА. А так, вроде бы — утомили.
ОН. Не надо причинно-следственные связи искать. Это тупик.
ПАКЕТ. Вы. Достали. Как.
ОНА. Убери пакет. Моя концентрация запуталась.
ОН. Это правильное движение.
ПАКЕТ. Вы как достали.
ОНА. Я так не могу!
ОН. Смотри внутрь.
ОНА. Он пустой.
ОН. Наполнится.
ОНА. «Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование,
которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости…» — об это что ли?
ОН. Помолчи.
ОНА. Перед похоронами отца я зашла в морг. Отец в гробу лежит, на шелковой подушке, а голова его упирается в большой синий пакет. Я санитара спрашиваю: «Это что? Санитар: «Вы же сами приносили: бритва, расчёска одеколон». Я говорю, а зачем вы это всё в гроб положили? А он: «А куда?». Страшное дело: Африка, жара, Египет. Один американский переводчик, взявшись за Антона Павловича перевёл: «того и гляди снег пойдет, и летом комары» Ему опытные «санитары» говорят «летом» не надо, просто: «и комары». Очень удивлялся, как же это снег и комары. Куда же пакет с расческой и одеколоном? В гроб, голубчики, в гроб!
ПАКЕТ. Достали.
ОНА. Конечно я достала. Что люди скажут? Это же очень важно, что скажут люди у гроба моего отца. Вот они наклоняться для поцелуев на прощание, увидят безобразный синий пакет и спросят меня: «Что там?» А я подожму губы, скукожусь от стыда и буду лепетать: бритва, расческа и одеколон.
ПАКЕТ. Как.
ОН. «До своей смерти она была жива и носила с базара мягкие бублики» …
ОНА. Кто?
ОН. Чехов. «Степь».
ОНА. Степь в полиэтиленовом пакете носила бублики?
ПАКЕТ. Невыносимо.
ОН. «Нынешняя публика не такие еще фрукты кушает».
ОНА. А что Чехов любил?
ОН. Женщин, пахнущих сливочным мороженым и купание в море.
ОНА. Да?
ОН. В письмах есть: «Купанье до того хорошо, что я, окунувшись, стал смеяться без всякой причины»
ОНА. А еще?
ОН. «Кейф на берегу, шартрезы, крюшоны, ракеты, веселые ужины, поездки, романсы». Очень любил ходить за снедью на базар в Таганроге.
ОНА. С полиэтиленовым кульком?
ОН. Ты издеваешься? Бабушка Чехова носила бублики с базара до смерти, пока жива была.
ОНА. Моя бабушка до смерти, пока жива была тоже бублики уважала. А еще больше калачи из филипповской булочной. Ручки никогда не ела.
ПАКЕТ. Ручки?
ОН. Шутишь?
ОНА. Ручки калачей. Умерла в своей постели. Кстати, пакет был огроменный.
ПАКЕТ. Не вынести.
ОНА. Очень даже легко. Я на кухне рыдала. Двое в синих спецовках из морга прикатили. Засунули её. Молнию застегнули и вынесли.
ПАКЕТ. Не выноси!
ОНА. Домино, домино до, ми, но. На помойке в пакете говно…
ОН. Пакеты красиво смотрятся на снегу.
ОНА. Розовые на белом?
ОН. Цветные и черные.
ОНА. Пакет живет триста лет.
ОН. Не живет, а разлагается.
ПАКЕТ. Не вы…
ОНА. А мы «проживем длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба…» умрем и быстро разложимся.
ОН. А что не так-то?
ОНА. Так, не так — Спектропак.
ОН. Что?
ОНА. Скотч, полипропиленовые пакеты, вакуумные пакеты, пакеты с логотипом.
ПАКЕТ. Носи…
ОН. Ты, о чем?
ОНА. Фабрика полимеров. Город Чехов.
ОН. Не понял.
ОНА. Кульки делают, чтобы львов, орлов, куропаток, рогатых оленей, гусей, пауков, молчаливых рыб с базара тащить.
— Вам кулек пробить?
— Спасибо, у меня свой есть с логотипом Чехова.
ОН. Чехов в этом дворе часто бывал. К друзьям приходил. Культовое место.
ОНА. Двое в комнате я и Чехов — фотография на белой стене.
ОН. Я родился тут. Вот мой подъезд. Окно на втором этаже — моя комната. А другое окно у дерева — мамино. Она последние годы из дома не выходила. У окна стояла. Осенью на ветке пакет застрял. Кто-то кинул или ветром его занесло. Желтенький. Листья все облетели, а пакет на голой ветке трепыхается.
ОНА. Прямо О Генри.
ОН. О Генри — это американский Чехов. Схожая судьба. И скончался, кстати от чахотки. Мама моя не поправилась. Умерла. И в этот же день снег пошел. Хлопьями.
ОНА. А пакет?
ОН. На землю сдуло.
ПАКЕТ. Не вынес.
ОНА. Нашел?
ОН. Он был первый.
ОНА. Как это?
ОН. Моя мама. Мой город. Мой Чехов.
ОНА. И ты хочешь, чтобы в пакеты каждый положил своего Чехова?
ОН. Можно и так. Всем не объяснишь. Усложнять не хочется. «Сидеть бы на палубе, трескать вино и беседовать о литературе». Пакет — сувенир. Новый бренд: ЧЕХОВ FOR YOU…
