Русское Лото

Русское Лото
(Двести лет вместе)

Комедия в одном действии

Русское лото в том виде, как мы его знаем, было завезено из Европы в восемнадцатом веке. Русское лото – игра поистине национальная, в свое время набор лото, состоявший из карточек, бочонков с числами и мешочком был практически в каждом доме. Кстати, считается, что хотя в лото можно играть и в веселой дружеской компании, в первую очередь, русское лото — забава семейная, для уютных домашних вечеров.

Действующие лица:
З и н а и д а И в а н о в н а – москвичка, пенсионерка.
Р о з а М а р к о в н а – москвичка пенсионерка.

Действие происходит в Москве в наши дни.

Картина первая

Крошечная двухкомнатная квартира на окраине Москвы. В комнате Р о з ы М а р к о в н ы открытый чемодан, пакеты, вещи на стульях, на столе книги бумаги, тетради.

Р о з а М а р к о в н а (кричит). – Зинаида Ивановна! Зинаида Ивановна!
З и н а и д а И в а н о в н а. Тут, тут я, чё случилось-то?
Р о з а М а р к о в н а. Коробочка желтая где?
З и н а и д а И в а н о в н а. Какая-такая?
Р о з а М а р к о в н а. С бигудями, какая!
З и н а и д а И в а н о в н а. Я за бигудями твоими, Роза Марковна, не слежу, у меня других дел по горло. Эти тетрадки-то в сумку или в пакет?
Р о з а М а р к о в н а. На дно чемодана, они мне сразу не нужны будут.
З и н а и д а И в а н о в н а. Это ты сейчас так говоришь, Роза Марковна. А приедешь, начнёшь чемодан ерошить. Сразу на дно полезешь за ними, чё я не знаю? Геркулеса то положить пачку?
Р о з а М а р к о в н а. Вы, Зинаида Ивановна, меня просто удивляете. Что, в Америке геркулеса нет?
З и н а и д а И в а н о в н а. Может такого пёсьего, как ты, Роза Марковна, любишь, и нет! Бог его знает. Подушки же там твоей нет.
Р о з а М а р к о в н а. Я же сто раз вам объясняла. Есть там все. Просто надо ехать, искать, а напрягать не хочется.
З и н а и д а И в а н о в н а. Кипятильник надо ложить!
Р о з а М а р к о в н а. Это ещё зачем?
З и н а и д а И в а н о в н а. На ночь в кружке… И там еще три коробочки твоего «Дивного вечера» остались, я его в пакет, где сушеная хурма для Эника положила.
Р о з а М а р к о в н а. «Пищу вкушать на вашей гигуне, засаженной деревьями».
З и н а и д а И в а н о в н а. Нунаки твои чель?
Р о з а М а р к о в н а. Анунаки!
З и н а и д а И в а н о в н а. Вот я про них никак. Вот это что, ангелы или чё там, по твоей науке?
Р о з а М а р к о в н а. Согласно шумерским текстам, Зинаида Ивановна, на Землю пришли Анунаки. А-НУ-НА-КИ – Сошедшие с Небес.
З и н а и д а И в а н о в н а. Они ангелы, или как?
Р о з а М а р к о в н а. Аккадский термин означает – те пятьдесят, которые сошли с Небес на Землю. А, кстати, в шестой главе Книги Бытия о них говорится, как о Нефилим, что на иврите означает то же самое: «Те, кто сошли с Небес на Землю».
З и н а и д а И в а н о в н а. Пять десятков сошло, чё-ли?
Р о з а М а р к о в н а. Нефилим множественное число. А чай – горячий?
З и н а и д а И в а н о в н а. Только скипел. Пять десятков с неба ухнули — и не ангелы. А кто тогда?
Р о з а М а р к о в н а. А газета где?
З и н а и д а И в а н о в н а. На табуретке лежала.
Р о з а М а р к о в н а. Лежала, а потом взяла да убежала… Вы же программу сериалов своих смотрели, кто еще?
Р о з а М а р к о в н а. А творог остался?
З и н а и д а И в а н о в н а. Это с какой же радости он бы остался? Вчера уже курям на смех было, на донышке.
Р о з а М а р к о в н а. А мне что-то казалось, в миске оранжевой на столе стоял.
З и н а и д а И в а н о в н а. Это, Роза Марковна, не «остался»! Это я сутра молока с кефиром купила и новый наварила. Митя его уже кушал.
Р о з а М а р к о в н а. И как ему?
З и н а и д а И в а н о в н а. Целую тарелку умял, и добавки попросил.
Р о з а М а р к о в н а. Он что, опять дрыхнет?
З и н а и д а И в а н о в н а. У меня прилёг.
Р о з а М а р к о в н а. Сразу после еды?
З и н а и д а И в а н о в н а. Творог, что за еда?
Р о з а М а р к о в н а. Вот вам, Зинаида Ивановна, я смотрю, никогда не надоедает.
З и н а и д а И в а н о в н а. – Что?
Р о з а М а р к о в н а. Препираться.
З и н а и д а И в а н о в н а. А я крупенника себе сделаю с гречей. Хочешь, накручу тебе тоже, Роза Марковна?
Р о з а М а р к о в н а. Нет уж увольте, Зинаида Ивановна (погружается в газету).
З и н а и д а И в а н о в н а. Ты глянь, значит: сначала ложишь каши ложки три, а потом уже творога побольше, с накатом, и так трёшь, трёшь…
Р о з а М а р к о в н а. И зачем мне смотреть на эту радость? Что вы, ей богу, Зинаида Ивановна?
З и н а и д а И в а н о в н а. Энику в Америке баловаться. Он так всегда крупенник кушал, за ушами хрустело! А потом, на закуску бутерброд с докторской, чтобы ломтём крупным с луком красным.
Р о з а М а р к о в н а. Эник, Зинаида Ивановна, спешу напомнить, так для проформы, пятьдесят лет. Он уж двадцать лет, как в Америке живет! Они дома вообще по-русски не говорят. Внуки мои одно слово знают, и это точно не крупенник. (Погружается в газету, улыбается).
З и н а и д а И в а н о в н а. Какое?
Роза Марковнп. Хурьма.
Зинаида Ивановна. Очень русское слово.И всё?
Роза Марковна. Ну еще одно. Демократ.
З и н а и д а И в а н о в н а. Ваши демократы с Ельциным всю страну угрохали. Раньше-то порядок хыть был.
Р о з а М а р к о в н а. Когда это порядок у нас был, Зинаида Ивановна? Опять вы! Сколько ж можно? Только про селёдку сейчас не начинайте, на которую в СССРе цены снижали.
З и н а и д а И в а н о в н а. А чё, про селедку? Я сутра спрашиваю у продавца, там в начале рынка, в палатке: «Залóм хороший?» А он: «Малосольный, жирный!» Врал, как сивый мерин. Замочила её. Вона — вся клёклая. А антоновка?
Р о з а М а р к о в н а. И что с антоновкой? Нормальные яблоки.
З и н а и д а И в а н о в н а. Гниль! Вся крапушкой пошла, и внутри, как тряпка.
Р о з а М а р к о в н а. Ничего же не было, ну ничего!
З и н а и д а И в а н о в н а. А жили хорошо.
Р о з а М а р к о в н а. Да уж, прекрасно — сначала от стаха дрожали, потом в поиске пропитания рыскали. Хорошо! А с лекарствами как было? Тоже не помните?
З и н а и д а И в а н о в н а. А чё с лекарствами?
Р о з а М а р к о в н а. Полный бардак! Вот в Ниневее у Ашшурбанипала…
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё у Шурыпала было?
Р о з а М а р к о в н а. Медицинские процедуры описывались в справочниках. О гигиене, операциях. О спирте для дезинфекции.
З и н а и д а И в а н о в н а. У нас тоже со спиртом всё в порядке, и в аптеке, и питьевой был — Рояль. Сама ничего не помнишь, Роза Марковна!
Р о з а М а р к о в н а. Я-то всё помню. Как лекарства для вашего Павлика всех знакомых из-за границы умоляли привезти! Кстати, шумерская медицина отличалась прекрасной диагностикой.
З и н а и д а И в а н о в н а. Да не правильно его вначале лечили.
Р о з а М а р к о в н а. А сразу бы диагностировали менингит, может, и спасли бы.
З и н а и д а И в а н о в н а. Бог знает.
Р о з а М а р к о в н а. Так ведь и к богу вашему раньше-то нельзя было ходить, или тоже позабыли?
З и н а и д а И в а н о в н а. Почему-нельзя-то? На Неждановой церковь была, Елоховская. На Якиманке…на Донской…
Р о з а М а р к о в н а (встает). – Горбатого могила исправит!
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё ты распаляешься- то? Чё тебе плохо-то?
Р о з а М а р к о в н а. Мне плохо?
З и н а и д а И в а н о в н а. А тебя послушать, Роза Марковна, хорошо только при нунаках, когда…
Р о з а М а р к о в н а. Что — когда?
З и н а и д а И в а н о в н а. Когда твои нунаки прилетели?
Р о з а М а р к о в н а. За сто двадцать лет, по их исчислению, до Всемирного потопа.
З и н а и д а И в а н о в н а. Вот видишь, Роза Марковна!
Р о з а М а р к о в н а. Что я должна видеть?
З и н а и д а И в а н о в н а. Давно прилетели, а толку чуть.
Р о з а М а р к о в н а. Между прочим, именно в Шумере был сделан первый шаг к созданию демократического правительства: ограничена власть царя и признаны права народного собрания.
З и н а и д а И в а н о в н а. У нас тоже все без царя в голове — вон в газетах твоих какую мерзость печатают.
Р о з а М а р к о в н а. Зинаида Ивановна, вы с фабрики «Дукат» когда ушли?
З и н а и д а И в а н о в н а. В девяностом, и её сразу же американцам продали. А что?
Р о з а М а р к о в н а. Психология раба в вас до сих пор превалирует. Вы —Раб!
З и н а и д а И в а н о в н а. Вот ты начитаешься всякой гадости, и сама прямо гадко так говоришь. Прямо вот гадко, тьфу!
Р о з а М а р к о в н а. Да с вами говорить, что в лужу плевать. Не собираюсь я больше говорить ничего. (Выбегает). Некогда, мне собираться надо!

Картина вторая

Р о з а М а р к о в н а перебирает вещи. Достает из шкафа, некоторые нескладно кидает в чемодан, некоторые на пол. Появляется З и н а и д а И в а н о в н а.

Р о з а М а р к о в н а. Зинаида Ивановна! Зинаида Ивановна!
З и н а и д а И в а н о в н а.Тут я! Тут!
Р о з а М а р к о в н а. Который час?
З и н а и д а И в а н о в н а. Да уж восемь почти.
Р о з а М а р к о в н а.Ваша телевизионная чушь кончилась?
З и н а и д а И в а н о в н а. По четвергам «Женские слезы» не показывают. Сядем, может напоследок-то, Роза Марковна?
Р о з а М а р к о в н а. А вещи?
З и н а и д а И в а н о в н а. Шут с ними, завтра сутра я в собес, и потом соберём.
Р о з а М а р к о в н а. А что Митя так и не поднимался?
З и н а и д а И в а н о в н а. Нет, он вставал.
Р о з а М а р к о в н а. И где же он?
З и н а и д а И в а н о в н а. Сейчас опять спит.
Р о з а М а р к о в н а. Не здорóво это. Нельзя спать денно и нощно. Так все мышцы атрофируются, про мозг я уже не говорю, это просто катастрофа.
З и н а и д а И в а н о в н а. Он старый совсем стал.
Р о з а М а р к о в н а. Вот именно. Движение – жизнь. Надо его будить.
З и н а и д а И в а н о в н а. Митя! Вставай! Давай в лото играть.
Р о з а М а р к о в н а достает с полки холщевый мешочек и карточки.
Появляется З и н а и д а И в а н о в н а с огромным котом на руках.
Р о з а М а р к о в н а. Так Митя жить нельзя! Ты так всю жизнь проспишь, и кроме того для организма это вредно.
З и н а и д а И в а н о в н а гладит кота, кладет его на стул, садится за стол.
З и н а и д а И в а н о в н а. В Америку, Роза Марковна, забирай наше лото.
Р о з а М а р к о в н а. Это ещё зачем?
З и н а и д а И в а н о в н а. Там у тебя семья большая, будете играться. (Освобождает стол, кладет мешочек и пачку карточек).
Р о з а М а р к о в н а. Какая большая? Эник и Лорен. Рассел и Кристина учатся в университете.
З и н а и д а И в а н о в н а. Вечерком.
Р о з а М а р к о в н а. Каким вечерком? Эник в клинике практически круглосуточно, жена его тоже челюсти режет денно и нощно.
З и н а и д а И в а н о в н а. Ну внуки из института придут, а ты им бочоночки наши, поди, таких точно не видали.
Р о з а М а р к о в н а. В Америке, Зинаида Ивановна, взрослые дети с родителями не проживают.
З и н а и д а И в а н о в н а. Какие же они взрослые, им двадцать только.
Р о з а М а р к о в н а. Не только, а уже. Кто «кричать» будет?
З и н а и д а И в а н о в н а. Дай мне напоследок, Роза Марковна, накричаться. (Садится, выбирает карточки, развязывает мешочек).
Р о з а М а р к о в н а. Давайте. Только без этих ваших прибауток!
З и н а и д а И в а н о в н а. (достает бочонок из мешка, кричит). В первый раз!
Р о з а М а р к о в н а. Н-е-е-т, так дело не пойдет!
З и н а и д а И в а н о в н а. Ну, ладно, ладно уж, восемнадцать вот она тута! (Ставит бочонок себе на карточку, достает следующий бочонок). Утя-утя!
Р о з а М а р к о в н а. Давайте сюда мои двадцать две! (Ставит).
З и н а и д а И в а н о в н а. Троица! Нетута! А у тебя, Роза Марковна, есть троица? Нет? А в Америке ченьть святое вообще есть?
Роза Марковна. Решила Пресвятая Троица устроить себе каникулы в честь дня рождения Христа. Думают, куда бы отправиться отдохнуть. Бог-Отец говорит:
– Поехали в Иерусалим! Хороший город, меня там многие помнят…
Бог-Сын говорит:
– Нет, я не хочу опять в Иерусалим. У меня до сих пор плохие воспоминания об этом месте. Давайте лучше в Америку!
И тут вступает Святой Дух:
– Правда, давайте в Америку! Я там никогда не был!..
З и н а и д а И в а н о в н а. Зачем троице в Америку? Там жиды деньгам поклоняются. (достает бочонок). Опять двадцать пять.
Р о з а М а р к о в н а отодвигает карточки.
З и н а и д а И в а н о в н а. Вон у тебя же есть двадцать пять, Роза Марковна!
Р о з а М а р к о в н а. Расхотелось мне что-то играть.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё надулась, чё-ли?
Р о з а М а р к о в н а. Сколько лет вы, Зинаида Ивановна у нас в семье работали?
З и н а и д а И в а н о в н а. Павлик в сентябре родился. Петра Ивановича я выгнала уже снег выпал. Помню, холодно было на черном ходе, когда я пиджак его чистила, и квитанция эта и выпала на Синицину М. В.
Р о з а М а р к о в н а. Я вот уже эту историю двести лет слушаю и не могу понять, как вы, не разобравшись, мужа выгнали?
З и н а и д а И в а н о в н а. А что же мне в вранье с ним, что-ли, жить, с многожёнцем? Нет уж, дудки! У вас я с пятьдесят пятого, стало быть.
Р о з а М а р к о в н а. И зачем, спрашивается?
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё, зачем-то?
Р о з а М а р к о в н а. С жидами больше полувека торчать, работать у них?
З и н а и д а И в а н о в н а. С какими жидами?
Р о з а М а р к о в н а. С нами, с мамой моей покойной, со мной, Львом Аркадиевичем, с Эником. Мы же все – жиды!
З и н а и д а И в а н о в н а. Свят! Свят! Какие же вы жиды? Голь перекатная! Чё ты такое городишь, Роза Марковна? Матушка твоя Берта Борисовна святая женщина была, царство ей небесное, до восьмидесяти лет в поликлинике, некропатолог. До восьмидесяти работала!
Р о з а М а р к о в н а. Это у нас, у жидов генетическое, Зинаида Ивановна! Кричите дальше, Зинаида Ивановна!
З и н а и д а И в а н о в н а (достает из мешочка бочонок). – Валенки, Роза Марковна. Шестьдесят шесть.
Р о з а М а р к о в н а. Вон у вас шестьдесят шесть есть на карточке.
З и н а и д а И в а н о в н а. Валенки тебе ложить, Роза Марковна?
Р о з а М а р к о в н а. Не надо!
З и н а и д а И в а н о в н а. Я не про улицу, Роза Марковна. Конечно, ты по улице в Америке в них разгуливать не будешь. А дома-то зимой ноги мерзнут.
Р о з а М а р к о в н а. Там тепло, ничего не мёрзнет.
З и н а и д а И в а н о в н а. Забылася я, Роза Марковна. Конечно там же жара и папуасы, там же негры…
Р о з а М а р к о в н а. Ну всё, хватит! (Вскакивает).
З и н а и д а И в а н о в н а. Стульчики. Сорок четыре у меня квартира, Роза Марковна.
Р о з а М а р к о в н а подходит к шкафу, достает бумаги.
Р о з а М а р к о в н а. Кстати, о квартире. Вот. Я вчера у нотариуса была и всё переделала.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё ты уделала, Роза Марковна?
Р о з а М а р к о в н а. Мы же когда сюда, в Бибирево, переехали, приватизировались.
З и н а и д а И в а н о в н а. И чё?
Р о з а М а р к о в н а. В равных долях.
З и н а и д а И в а н о в н а. И чё теперь?
Р о з а М а р к о в н а. А теперь квартира будет вся ваша, я свою долю на вас переписала.
З и н а и д а И в а н о в н а. И зачем же?
Р о з а М а р к о в н а. Здравствуйте – приехали! Я, Зинаида Ивановна, в Америку уезжаю!
З и н а и д а И в а н о в н а. И чё с того?
Р о з а М а р к о в н а. Мы с вами, Зинаида Ивановна, не молодые, мягко выражаясь! Умру в Америке!
З и н а и д а И в а н о в н а. Господи святы! Зачем же ты говоришь это? Это ведь не наше, это божье дело-то.
Р о з а М а р к о в н а. В общем, квартира теперь ваша. Живите спокойно. Вещи все: шкаф, диван, книги, телевизор – всё вам остаётся.
З и н а и д а И в а н о в н а. Мне не надо. У тебя вот, ты говоришь, генетическое, так что я раньше помру. И телевизор у меня свой есть, и диван.
Р о з а М а р к о в н а. Продадите.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё ты мелишь, Роза Марковна, ты чё? Я твоё добро продам? (Стучит мешком с бочонками по столу). Я вещи твои!..
Р о з а М а р к о в н а. Себе что-нибудь новое купите.
З и н а и д а И в а н о в н а. Идите вы к шуту, Роза Марковна! Ничего мне нового не надо! (Выбегает).

Картина третья

На следующий день, квартира старушек. Р о з а М а р к о в н а, сидя на кровати в своей комнате, разбирает бумаги.

Р о з а М а р к о в н а. Зинаида Ивановна! Зинаида Ивановна!
З и н а и д а И в а н о в н а. Вот по собесовым талонам нам с тобой, Роза Марковна в «Ветеранине» подарки к Новому году. Две коробки конфет и два шампанских сладких. Ты с собой бутылку в Америку тащи.
Роза Марковна. Зачем?
З и н а и д а И в а н о в н а. Там опять кризис намечается.Негров в рабство забирают бесплатно.
Р о з а М а р к о в н а. Америка, Зинаида Ивановна, страна больших возможностей. Только в Америке бедный чернокожий мальчик может превратиться в богатую белую женщину…
З и н а и д а И в а н о в н а. Какой ещё чернокожий мальчик?
Р о з а М а р к о в н а. Это анекдот, Зинаида Ивановна!
З и н а и д а И в а н о в н а. У тебя, Роза Марковна, на всё на свете анекдот? есть (оглядывает комнату). А ты чё, уже сама всё собрала?
Р о з а М а р к о в н а. Что собирать то? (Смотрит в записи). «Они вынудили меня улететь из моего дома; Меня, Царицу, из града моего! Они заставили улететь подобно птице!»
З и н а и д а И в а н о в н а. Роза Марковна!
Р о з а М а р к о в н а. «Народ, который живет там, силен, а города укреплены и весьма велики. Огромны ростом Анунаки! Сами мы пред ними как саранча».
З и н а и д а И в а н о в н а. Возьмешь обе бутылки шампанского, Роза Марковна! Я всё поняла!
Р о з а М а р к о в н а. Что?
З и н а и д а И в а н о в н а. У тебя встреча с ними в Америке!
Р о з а М а р к о в н а. С кем?
З и н а и д а И в а н о в н а. С твоими огромными нунаками! Чё им маленькая бутылочка сладкого, курям на смех. Обое забирай! Я одна пить не буду.
Р о з а М а р к о в н а. Нет, ну это невозможно просто, вы прямо как маленькая, Зинаида Ивановна. Это из «Книги Ноя», которую нашли в кумранских пещерах. Такая красота. Я ее с собой не беру, почитаете на досуге (откладывает записи, достает коробку). Караоке тоже здесь пусть остаётся.
З и н а и д а И в а н о в н а. Караоку тебе ведь Эник на день рождения прислал.
Р о з а М а р к о в н а. И что теперь?
З и н а и д а И в а н о в н а. Кровообращение закрепляет.
Р о з а М а р к о в н а. Вот и хорошо.
З и н а и д а И в а н о в н а. Три года лежала караока.
Р о з а М а р к о в н а. Что вы думаете, испортилось?
З и н а и д а И в а н о в н а. Кто её знает? Мы ж ни разу не закрепляли.
Р о з а М а р к о в н а. Сейчас быстро наладим наше кровообращение.
З и н а и д а И в а н о в н а. А обедать чё-ли не будешь? Четвертый час уже. Я щи сутра новые наварила с капустой, с кислой. Котлет из куры нажарила.
З и н а и д а И в а н о в н а. Погоди, Роза Марковна! Ты сейчас все изгадишь, дай сюда. Вот она, она караока и шнурки к ей, и бумага печатная.
Р о з а М а р к о в н а. Дайте сюда, Зинаида Ивановна! (Надевает очки). Я посмотрю.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё за понапечатано там?
Р о з а М а р к о в н а читает.
Р о з а М а р к о в н а. Отключи телевизор! Возьми белый штекер и воткни в белый левый паз сзади. Самый верхний от тебя. Жёлтый в нижний. Спокойно! Отодвинь каслинскую собаку и открой нижний отсек телевизора. На выехавший поднос кверху этикеткой положи диск. Закрой отсек, собаку вообще убери оттуда, ей там не место!
З и н а и д а И в а н о в н а. Свят, свят! Откуда эти караоки знают про твою железную собаку?
Р о з а М а р к о в н а (читает). Аккуратно размотай шнур (хватает шнур, начинает его дергать).
З и н а и д а И в а н о в н а. Давай я, Роза Марковна, у тебя руки-крюки.
Р о з а М а р к о в н а. А сколько вы котлет, Зинаида Ивановна, пожарили?
З и н а и д а И в а н о в н а. Я не считала, Роза Марковна.
Р о з а М а р к о в н а (читает). Включи телевизор.
З и н а и д а И в а н о в н а. Сичас, сичас, Роза Марковна. (Подбегает к заваленному книгами телевизору, книги рушатся на пол).
Р о з а М а р к о в н а (читает). «Очень прошу тебя, мама, убери книги с телевизора, это опасно. Целую, Эник».
З и н а и д а И в а н о в н а. Видала миндал, Роза Марковна? А ты говорила…
Р о з а М а р к о в н а. Что?
З и н а и д а И в а н о в н а. Что Эник всё забыл в этой Америке. И по-русски уже с акцентом.
Р о з а М а р к о в н а. Вот вы меня просто никогда не перестаёте удивлять, Зинаида Ивановна! Как письмо с акцентом можно написать? Вы, как в анекдоте: «Отец жалуется, что сын ему написал: «Папа вышли денег». Нет бы написал: «Папа, вышли денег» …
З и н а и д а И в а н о в н а. Смотри, смотри, Роза Марковна караока пошла.
Р о з а М а р к о в н а (читает на экране). «Популярные мужские арии из опер».
З и н а и д а И в а н о в н а. Свят, свят, а почему мурские и из опер?
Р о з а М а р к о в н а. Для кровообращения.
З и н а и д а И в а н о в н а. Вон песни под нумерами. А чё петь-то?
Р о з а М а р к о в н а. Куплеты Мефистофеля из оперы «Фауст», песенка Герцога из оперы «Риголетто», ария Алеко из оперы «Алеко», вторая ария Каварадосси из оперы «Тоска», второй романс Демона…
Р о з а М а р к о в н а. А вот для вас, Зинаида Ивановна.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё там?
Р о з а М а р к о в н а. Марш Тореадора из оперы «Кармен».
З и н а и д а И в а н о в н а. Это почему это?
Р о з а М а р к о в н а. А кто у нас Кармен?
З и н а и д а И в а н о в н а. Кто же теперь?
Р о з а М а р к о в н а. Не теперь, а сорок пять лет на фабрике «Дукат». Или это не вы были, Зинаида Ивановна?
З и н а и д а И в а н о в н а. Как же это мурское петь-то?
Р о з а М а р к о в н а. Всю жизнь по-мужицки вкалывать могли, а тореадора — слабо?
З и н а и д а И в а н о в н а. Смелее в бой, это чё-ли?
Р о з а М а р к о в н а. Ну вот видите! (Включает песню).
З и н а и д а И в а н о в н а. Ой, а как же это?
Р о з а М а р к о в н а. Сейчас слова пойдут, и пойте!
З и н а и д а И в а н о в н а. Что-то музыка совсем не знакомая (начинает петь полускороговоркой):
Тост, друзья, я ваш принимаю,
Тореадор солдатам друг и брат,
Храбрость солдата я уважаю,
С ним стакан осушить всегда очень рад!
Р о з а М а р к о в н а. Что вы лепечете еле-еле?
З и н а и д а И в а н о в н а. Да не сбивай меня, Роза Марковна, вона как быстро бегут! Уже пропустила!
Тореадор, смелее!
Тореадор! Тореадор!
Знай, что испанок жгучие глаза
На тебя смотрят страстно
И ждет тебя любовь, тореадор,
Да ждет тебя любовь. Слова какие-то, не подходят совсем чё-то.
Р о з а М а р к о в н а. Дурному танцору, Зинаида Ивановна, всегда что-то мешает.
З и н а и д а И в а н о в н а. А ты сама попробуй, Роза Марковна! Поймешь, как кровообращение у тебя закружится! Фуф, прямо я вся взмокла. Вон тебе смотри в самый раз, можешь её сразу и в Америке нунакам своим исполнить.
Р о з а М а р к о в н а. Что там?
З и н а и д а И в а н о в н а. Ариоза Ленского. Что день, грядущий мне, готовит!
Р о з а М а р к о в н а. Боюсь это не в моем регистре.
З и н а и д а И в а н о в н а. У тебя, Роза Марковна, регистра будь здоров, не наговаривай уж. (Включает песню).
Р о з а М а р к о в н а. Что день, грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит,
В глубокой мгле таится он.
Нет нужды; прав судьбы закон.
Паду ли я, стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит она,
Всё благо: бдения и сна
Приходит час определенный,
Благословен и день забот,
Благословен и тьмы приход!
З и н а и д а И в а н о в н а. А может и не сразу…
Р о з а М а р к о в н а. Что «не сразу»?
З и н а и д а И в а н о в н а. Твоим нунакам это петь. Песня какая-то не энергичная.
Р о з а М а р к о в н а. А где Митя?
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё-то я его не вижу нигде.
Р о з а М а р к о в н а. Может он выскочил, когда вы из собеса…
З и н а и д а И в а н о в н а. Он же кастрированный, куда ему скакать-то? Чё ты прямо, Роза Марковна? Он же к двери в жисть не подходит. Тихий кот, Батюшки-святы!
Р о з а М а р к о в н а. Что?
З и н а и д а И в а н о в н а. Котлеты!
Р о з а М а р к о в н а. Сколько там было?
З и н а и д а И в а н о в н а. Не считала я, Роза Марковна! С горочкой было.
Р о з а М а р к о в н а. Обожрался и сдох! Под ванной надо посмотреть.
З и н а и д а И в а н о в н а (выбегает, быстро возвращается). Нету там никогошеньки под ванной.
Р о з а М а р к о в н а. Говорили же в шумерах, что кота породило чихание льва. Вот дурище! А в шкафу?
З и н а и д а И в а н о в н а. Нетутки! Митя, Митюша, кис, кис, кис.
Р о з а М а р к о в н а и З и н а и д а И в ан ов н а в поисках мечутся по всему дому. Звонит телефон. Р о з а М а р к о в н а хватает трубку, продолжая бегать по комнате, за ней З и н а и д а И в а н о в н а.
Р о з а М а р к о в н а. Да, да, Эник… в калошнице! Это не тебе, вечером, конечно, а когда ещё, если самолет ночью…
З и н а и д а И в а н о в н а. Я там уже сто раз глядела.
Р о з а М а р к о в н а. Нет? Это я Зинаиде Ивановне. Да всё в порядке у нас. Эник, не начинай! Лорен встретит… Вот зверюга, да это я не о ней. Ничего не случилось, конечно, ну что же я пешком в аэропорт потащусь… В белье, это я не тебе, Эник. Такси я уже сегодня заказала. В коробке под столом, ничего мы не теряли. Билет в чемодане. Ну, да, да! Ну, прав! Сейчас переложу в сумку (открывает чемодан, кричит) Вот он! Дышит, спокойно, посапывая! Да не билет, Эник, что ты говоришь!
З и н а и д а И в а н о в н а достает Митю из чемодана. Поет:
З и н а и д а И в а н о в н а. Тореадор смелее! Митя, Митяй! Митя, Митяй!
Р о з а М а р к о в н а. …Конечно, Эник! Все у меня давно собрано и лук, и колчан, и секиры большие, как у Гильгамеша перед великим походом из Урука в Кедровый лес. (кладет трубку) Пойду по путям, где ещё не ходил я, дорогой, которая мне не известна. Надеюсь, я буду благополучен, в поход, отправляясь по доброй воле.

Картина четвертая

Ночь. На кухне темно. Появляется З и н а и д а И в а н о в н а в ночной рубашке, включает свет. За столом сидит Р о з а М а р к о в н а.

З и н а и д а И в а н о в н а. Ой, батюшки-святы, что ты тут делаешь, Роза Марковна?
Р о з а М а р к о в н а. Сижу.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё ты в темноте-то сидишь?
Р о з а М а р к о в н а. Размышляю.
З и н а и д а И в а н о в н а. И мне чё-то не спится. Может тебе корвалольчику накапать, Роза Марковна, а?
Р о з а М а р к о в н а. Не надо.
З и н а и д а И в а н о в н а. Компота хочешь?
Р о з а М а р к о в н а. Нет.
З и н а и д а И в а н о в н а. Ты бы всё-таки легла бы, забылась бы сном, Роза Марковна.
Р о з а М а р к о в н а. Вечным сном?
З и н а и д а И в а н о в н а. Завтра у тебя день-то тяжёлый. Эник не может встретить, чё-ли?
Р о з а М а р к о в н а. Лорен. Как доберусь, сразу вам позвоню.
З и н а и д а И в а н о в н а. Не надо, Роза Марковна.
Р о з а М а р к о в н а. Это почему же, скажите на милость?
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё деньги-то зря тратить?
Р о з а М а р к о в н а. Не такие это деньги.
З и н а и д а И в а н о в н а. Такие не такие, Роза Марковна, тебе они самой нужны. Привыкла всегда сама себе хозяйкой быть! Не очень-то опираться любишь.
Р о з а М а р к о в н а. А на кого мне опираться было после смерти Льва Аркадиевича? Свекровь-то Кира Агапитовна настоящая Горгона была, кровь пила литрами и… постоянно нашёптывала всякие глупости про меня: какая я ужасающая, и грязнуля, и неряха, и чёрта в ступе…
З и н а и д а И в а н о в н а. Лев Аркадиевич твой красавец был писанный, вот уж…
Р о з а М а р к о в н а. И при этой красоте и уме выбрал такую неряху и страшилу.
З и н а и д а И в а н о в н а. Это кого это?
Р о з а М а р к о в н а. Меня.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё ты городишь-то? Это ты сегодня не духе знаешь от чего?
Р о з а М а р к о в н а. От чего же?
З и н а и д а И в а н о в н а. Мы же в лото не играли.
Р о з а М а р к о в н а. Вот, оказывается, как ларчик просто открывался.
З и н а и д а И в а н о в н а. А чё ты хочешь сказать, не так чё-ли?
Р о з а М а р к о в н а. Чушь это все!
З и н а и д а И в а н о в н а. А зачем же ты, Роза Марковна, покупала такую чушь?
Р о з а М а р к о в н а. Я?
З и н а и д а И в а н о в н а. А кто ещё?
Р о з а М а р к о в н а. Лёва купил.
З и н а и д а И в а н о в н а. И все играли: и ты, и Лев Аркадиевич, и я, и Павлик с Эником. Они тогда совсем малышами были. Неужто не помнишь?
Р о з а М а р к о в н а. Я все помню, Зинаида Ивановна!!
З и н а и д а И в а н о в н а. Лев Аркадиевич твой золотой был человек и такой тихий, ласковый.
Р о з а М а р к о в н а. Да, он сам был как из поэмы «Сошествия Иштар в преисподнюю».
З и н а и д а И в а н о в н а. Как это?
Р о з а М а р к о в н а. «Одет, словно бы птица, одеждою крыльев. Крылья несли его над всеми тяготами». Как в другой жизни всё это было. Весна, я в крепдешиновом платье фиолетовом с желтыми розочками.
З и н а и д а И в а н о в н а. Я его, Роза Марковна хорошо помню на тебе: рукава — фонариком, юбка — колокольчиком.
Р о з а М а р к о в н а. И мы с Лёвой по Тверскому бульвару идём, только всё зазеленело. Он тогда ритмизированными переводами шумерских гимнов и заговоров занимался. Мы искали отголоски.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё искали?
Р о з а М а р к о в н а. Параллели в формулах вавилонских гадательных текстов и поэмы Лукана, и связь между образами Саргона и Эдипа.
Над мраком смерти обоюдной
Есть говор памяти времен,
Есть рокот славы правосудной,
Могучий гул: но дремлет он
Не в ослепленьи броней медных.
А в синем сумраке гробниц,
Не в клекоте знамен победных,
А в слабом шелесте страниц.
З и н а и д а И в а н о в н а. Вам ничего искать-то не надо было. Как голубки ворковали. Любил он тебя, Роза Марковна, крепкая у вас связь, до сих пор держит.
Р о з а М а р к о в н а. И вот мы по бульвару идём. Лёва своей припрыжкой, я сзади семеню, и подошли к памятнику Тимирязеву, а там торговцы мелкие по воскресеньям стояли, помните?
З и н а и д а И в а н о в н а. А на праздники — целый базар. Я и Павлику и Энику на каждый Первомай покупала пушечки деревянные и обезьянок на резинке, и чё дальше?
Р о з а М а р к о в н а. Ходили, бродили вдвоём, а потом уже втроём, когда Эник родился. Из роддома принесли его, Лева посмотрел и говорит: «Вылитый шумерский владыка земли – Энки, тот же горящий взгляд». А он ведь такой щупленький был.
З и н а и д а И в а н о в н а. Кожа да кости, ножки – спички.
Р о з а М а р к о в н а. Лёва его на закорках носил и смеялся всегда – великий и могучий Энки на Льве.
З и н а и д а И в а н о в н а. И чё там было-то?
Р о з а М а р к о в н а. Где?
З и н а и д а И в а н о в н а. Ну, ты говорила, подошли к памятнику Тимирязеву и увидели…
Р о з а М а р к о в н а. А-а-а, дядька с коробочками «Лото». Лёва мешочек открыл, на бочонки эти смотрел, смотрел, таблички перебирал, перебирал и говорит этому дядьке-продавцу: «В такую игрушку играли с самых древних времен. Форма разная, а смысл один. А самое древнее лото найдено в царской гробнице в Уре. Бочонки имели форму тетраэдра».
З и н а и д а И в а н о в н а. Какую форму?
Р о з а М а р к о в н а. Пирамиды.
З и н а и д а И в а н о в н а. А чё у нунаков были пирамиды?
Р о з а М а р к о в н а. Да.
З и н а и д а И в а н о в н а. Ты его по любому забирай, даже не думай. Цела жизнь. Тем более, Лев Аркадич покупал, чё ты.
Р о з а М а р к о в н а. Все с собой не увезёшь. Я, вон, диссертации даже наши с Лёвой не беру.
З и н а и д а И в а н о в н а. Ну это-то ладно! Они же по сто пудов каждая, эдакая тяжесть. А мешочек? Чё он весит? Мешочек – память. Так иногда я старые открыточки смотрю. Хочется, тянет. У меня их много, есть на Седьмое ноября, на Восьмое марта, на Новый год… У нас на «Дукате» завцехом — Степан Гаврилович. От него. Очень интересный мужчина. Любовь у нас с ним была…
Р о з а М а р к о в н а. Что-то я про это никогда не слышала, Зинаида Ивановна.
З и н а и д а И в а н о в н а. Да чего уж там… И зачем тоже… У него семья была. Я же сама своего Ивана Петровича за такие дела выгнала. Потом Степан Гаврилович — член партии был…
Р о з а М а р к о в н а. Ну это да, это, конечно, в корне меняет дело.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё ты смеешься, Роза Марковна? За это всё тогда исключить из партии могли и с работы турнуть.
Р о з а М а р к о в н а. Ай, ай, ай! Так все хорошо было, но партия иногда все-таки вставала на пути!
З и н а и д а И в а н о в н а. Не хотелось мне, чтобы у него плохо было. Мы с ним тоже гуляли, даже в Парке культуры на чёртовом колесе катались.Там около пруда кафе было «Кирпичики». Степан Гаврилович пиво там любил пить. Он такой был ухаристый и не жадный совсем, шашлыком угощал, духи «Красная Москва» … Но, семья у него, двое детей, пацаны… А любовь-то эта, как в песне «Нельзя на свете без любви…» Ему сказала: «Всё, Степа! Давай все!» И резко порвáла. Хотя у меня, конечно, совсем не всё было. (поет и пританцовывает):
Жить без любви, быть может, просто,
Но как на свете без любви прожить?
Жить без любви, быть может, просто,
Но как на свете без любви прожить?
Жить без любви, быть может, просто,
Но как на свете без любви прожить?

Р о з а М а р к о в н а. Какая пошлость!
З и н а и д а И в а н о в н а. Ну, зачем ты, Роза Марковна? Хорошая песня-то.
Р о з а М а р к о в н а. Уеду, напоётесь всласть про любовь и лютики, цветочки в садочке на могилке!
З и н а и д а И в а н о в н а. Не переживай, Роза Марковна, и за цветочки не волнуйся. Покуда силы хватит, я их не оставлю без ухода. И у Павлика моего на Хованском, и в крематории у твоих, всё будет как всегда, и бегония, и маргаритки.
Р о з а М а р к о в н а. Хорошо, что хоть на кладбище ничего менять не нужно.
З и н а и д а И в а н о в н а. А чё там менять-то? Креста вам, евреям, не положено ведь.
Р о з а М а р к о в н а. Зинаида Ивановна! Достаточно!!!
З и н а и д а И в а н о в н а. Вот я не понимаю, Роза Марковна, ты ни во что не веришь: ни в Бога, ни в черта. И чё тебе тогда делать? Только на нунаков в Америке молиться?
Р о з а М а р к о в н а. Вам бы только найти, кому молиться и лба не пожалеете. Привыкли к совку. Зомбированность полная. А чуть бы голову включили, тогда…
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё?
Р о з а М а р к о в н а. Можно было тоже на выезд подать, вместе бы в Америку поехали, как одна семья. Документы бы подготовили. А что? Мы же больше полувека вместе живем.
З и н а и д а И в а н о в н а. Я родину не брошу никогда.
Р о з а М а р к о в н а. Много она вам дала, родина?
З и н а и д а И в а н о в н а. А Америка чё мне дала? Ножки Буша в перестройку?
Р о з а М а р к о в н а. На этом можно точку поставить! Растоптать и забыть!
З и н а и д а И в а н о в н а. Почему?
Р о з а М а р к о в н а. Никаких ножек Буша и перестроек в ближайшее время не предвидется.
З и н а и д а И в а н о в н а. Ну и хорошо!
Р о з а М а р к о в н а. Просто отлично! Придется довольствоваться кризисом и пенецилиновой курой!
З и н а и д а И в а н о в н а. И пусть!
Р о з а М а р к о в н а. Эту курицу даже Митя не жалует.
З и н а и д а И в а н о в н а. Ну и слава богу, и хвала твоим нунакам. Ты завтра уедешь, а мы уж с Митей как-нить… Иди спать, Роза Марковна, не долго тут тебе с нами мыкаться осталось. Завтра на свободе будешь!
Р о з а М а р к о в н а. Сами идите, Зинаида Ивановна, что вы тут раскомандывались? Я пока ещё у себя дома!
З и н а и д а И в а н о в н а (подходит к выключателю). Ну и сиди, сколько тебе угодно. Свет-то выключить?
Р о з а М а р к о в н а. Не стоит утруждаться!
З и н а и д а И в а н о в н а. Да, как хочешь!
Р о з а М а р к о в н а. Как хочу! Спасибо, спасибо, Зинаида Ивановна, уважили!
З и н а и д а И в а н о в н а. На здоровьице! (Выключает свет, выходит).

Картина пятая

На следующий день на кухне Р о з а М а р к о в н а и З и н а и д а И в а н о в н а. Темнеет. На столе тарелки с супом, хлеб, масло.

З и н а и д а И в а н о в н а. (смотрит в окно). Вон снег какой весь день валит. Чё ты не ешь-то ничего, Роза Марковна?
Мне сегодня Павлик снился. Здоровый, румянец такой в полщеки. Смеялся, вроде как он женится, чё-ли? А я ему: «Ты погодь, институт сначала кончай свой, успеется ещё…» Костюм на нём выпускной, тот новый серый в полоску, и народу откуда-то много, музыка гремит. Я смотрю, а его нет, я: «Павлик, Павлик…» и проснулась. Это к перемене погоды, вон снег какой. Самолеты-то летают в таку метель?
Р о з а М а р к о в н а. С утра мело, а сейчас порошит, и небо поднялось. Сколько уже его нет?
З и н а и д а И в а н о в н а. Тридцать лет в этом году будет. Уже на шесть лет больше, чем он сам прожил-то. Супа похлебай, Роза Марковна. На завтрак пустой чай пила. Поешь с хлебушком. Он свежий, мягкий. Когда теперь покушаешь-то?
Р о з а М а р к о в н а. В самолёте покормят.
З и н а и д а И в а н о в н а (бубнит). В самолёте, в самолёте! Чё там в самолёте дадут, барахло какое нить?
Р о з а М а р к о в н а. (Звонит телефон.) Да, да вызывали, через десять минут, хорошо. (Зинаиде Ивановне). Ну вот, такси сейчас уже будет.
З и н а и д а И в а н о в н а. Может, мне тебя проводить, Роза Марковна?
Р о з а М а р к о в н а. До Америки?
З и н а и д а И в а н о в н а. Один чемодан. Поместимся легко, я с тобой до аэропорта, а потом обратно домой вернусь.
Р о з а М а р к о в н а. Вот этого не надо!
З и н а и д а И в а н о в н а. Как хочешь…
Р о з а М а р к о в н а. Выхожу! (Хватает чемодан).
З и н а и д а И в а н о в н а. Присядем на дорогу?
Р о з а М а р к о в н а. Не нужно! (Выходит, не оборачиваясь, из коридора кричит). – Прощайте, Зинаида Ивановна!
З и н а и д а И в а н о в н а. (Подходит к окну, смотрит вниз, затем берёт кота, садится на стул). Мы, Митя, сегодня ничего прибирать не будем, ни-ни. Примета нехорошая. Вот завтра к вечеру это другой вопрос. Она завтра уже прилетит туда, тогда мы и пол, и полный марафон наведем по полочкам. И шифоньер надо фурыкалкой пройти, чё-то он у нас весь замусолился. К Новому году, как положено генеральную приборку. Книжки пылесосить пора, вона пылища какая скопилася. Откуда она берется только? Окна все заткнуты. Чё она шампанского не взяла? Бутылка, правда, тяжёлая, да Митяй? В Америку… В Америку… а послезавтра пенсия. Морковка кончилась, ну и шут с ней с морковкой этой, правда, Митя? Конечно, Митюш, я ей кто? Вот, стало быть так, а там, в Америке… Сам понимаешь, ишь ты, моторчик свой включил, тёпло тебе, пригрелся. Сейчас, Митяй, ты уж кушать, поди, хочешь, сейчас тебя накормлю, посижу маненько, сердце чё-то телепается.

В комнату входит Р о з а М а р к о в н а с чемоданом.

З и н а и д а И в а н о в н а. Чё случилось? Роза Марковна, забыла чё?
Роза Марковна молчит.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё с тобой, Роза Марковна? Тебе плохо?
Р о з а М а р к о в н а. Плохо.
З и н а и д а И в а н о в н а. С сердцем?
Р о з а М а р к о в н а. Угу.
З и н а и д а И в а н о в н а. Валидол?
Р о з а М а р к о в н а. Не надо.
З и н а и д а И в а н о в н а. А такси где? Там внизу ждет?
Р о з а М а р к о в н а. Уехало.
З и н а и д а И в а н о в н а. Давай сейчас звонить, новое вызывать, успеешь. Сейчас таблеточку — и отпустит… Чё же ты с собой-то не прихватила? (Подбегает, расстегивает пуговицу на пальто).
Р о з а М а р к о в н а. Я не еду.
З и н а и д а И в а н о в н а. Как это?
Р о з а М а р к о в н а. Вот так.
З и н а и д а И в а н о в н а. А билеты? За визой этой топала, беседование в посольстве. Они ведь там встречать будут.
Р о з а М а р к о в н а. Завтра с утра позвоню. Скажу ему.
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё ты ему скажешь?
Р о з а М а р к о в н а. Скажу, что, даже переправляясь через Стикс, некоторые боятся утонуть.
З и н а и д а И в а н о в н а. Вообще не поедешь?
Р о з а М а р к о в н а. А что же вы, Зинаида Ивановна свой дурацкий сериал не смотрите?
З и н а и д а И в а н о в н а. Ужинать, или как?
Р о з а М а р к о в н а. А который час?
З и н а и д а И в а н о в н а. Да уж, почти восемь.
Р о з а М а р к о в н а. (убирает бумаги со стола). Доставайте, Зинаида Ивановна, наше лото. Где оно?
З и н а и д а И в а н о в н а. Где, где – в чемодане.
Р о з а М а р к о в н а. А что оно там делает?
З и н а и д а И в а н о в н а. Хотело в Америку укатиться, и враз передумало. (Открывает чемодан, достает коробку).
Р о з а М а р к о в н а садится, открывает коробку, достает мешочек и карточки.
Р о з а М а р к о в н а. Только давайте без ваших прибауток, Зинаида Ивановна.
З и н а и д а И в а н о в н а (раскладывает карточки, достает бочонок, кричит). – Перчатки!
Р о з а М а р к о в н а. Я же вас просила, ну неужели трудно просто сказать — пятьдесят пять?
З и н а и д а И в а н о в н а. Чё ты, бубнишь-то, Роза Марковна?
Р о з а М а р к о в н а. Я бубню? Нет, это просто невыносимо!
З и н а и д а И в а н о в н а. Бычий глаз!
Р о з а М а р к о в н а. Вы издеваетесь, или как?
З и н а и д а И в а н о в н а. Есть десятка. Барабанные палочки.
Р о з а М а р к о в н а. Доколе, нет, скажите на милость…

Занавес