Содержание
Трагикомедия в двух действиях
Действующие лица:
Луара – старушка сто лет в обед
Нюра, сестра Луары – старушка сто лет в обед
Вика, студентка – общая внучка.
Рюрик – сын Луары, отец Вики, художник, просто гений
Бруша – с хриплым голосом без внутренних комплексов на поверхности.
Действие происходит в Москве в наши дни.
Действие первое
Сцена первая.
Квартира старушек, в комнате идеальный порядок. Две кровати, шкаф, старинное пианино, стол, на пианино большой портрет Льва Толстого, книжные полки с полным собранием Льва Николаевича, около пианино спортивный коврик. Утро, старушки в постелях.
Луара. Что ты там шуршишь, который час?
Нюра. Я что-то не пойму.
Луара. Не понимаешь, чего тогда шуршать?
Нюра. Извини, я думала, ты спишь.
Луара . Я и спала, пока это шур — шур не началось.
Нюра встает, натягивает халат.
Луара. Куда тебя несет?
Нюра. Вику надо кормить, я сегодня дежурная.
Луара. Пора с этим кончать, я ей вчера сказала, плов в холодильнике, есть котлеты, запеканка.
Нюра. А если она кукурузы захочет?
Луара. Захочет, кукурузы, я думаю все в ее силах, банку как-нибудь сообразит открыть.
Нюра. А почему именно сегодня?
Луара. Когда-то надо начинать, фу- ты, совсем сон отлетел, из-за твоей кукурузы, ну надо же кукурузы она захочет, может, ты ей бататов нажаришь?
Нюра. Каких бататов?
Луара. Потому что «престариум» не хочешь принимать.
Нюра. А причем тут?
Луара. Потому что мозг.
Нюра. Луар, десять часов! Мы проспали.
Луара. Я ничего не проспала, Нюра. У меня парикмахер в полвторого.
Нюра выбегает из комнаты стучит в дверь к Вике.
Нюра. Викуля, вставай скорее! Мы проспали, десять часов!
Вика. Ну, что там?
Нюра. Вставай! Ты слышишь?Тебе плов, котлетку или запеканку?
Вика. А какая, запеканка?
Нюра. Очень хорошая, вчера делала.
Вика. С изюмом?
Нюра. Да с изюмом, вкусненькая.
Вика. Неохота.
Нюра. Есть кукуруза в маленькой баночке, как ты любишь.
Вика. Ну, можно.
Нюра. Вставай скорее.
Забегает в комнату.
Нюра. Вот, как я говорила – кукуруза.
Луара. Просто дельфийский оракул.
Нюра. А мы с тобой запеканку, да?
Луара. Я еще не встаю.
Нюра. А что ты будешь делать?
Луара. Мечтать о том, кем я буду, когда вырасту большая.
Нюра. Я что-то не пойму… ты что не с той ноги встала?
Луара. Ни витаминов, ничего, вот результат, как говориться, на лице.
Нюра. Это ты сейчас к чему?
Луара. Какая нога, если я еще не встала?
В комнату заглядывает Вика
Вика. Ну и где твоя кукуруза?
Нюра. Сейчас, сейчас.
Луара. А где с добрым утром?
Вика. (скорчив рожу) С добрым утром!
Луара. Здрассте! Вика, кукуруза консервированная, как ей и положено находится в холодильнике на полке с овощами и фруктами. Ее надо взять в руки. Ты внимательно меня слушаешь? Следующий шаг: из ящика, где лежат вилки и ножи, достается открывалка. Банка открывается аккуратно, так, чтобы не запачкать скатерть на столе! Содержимое перекладывается в тарелку. Действие третье – тарелка, предварительно прикрытая пленкой, которая находится в шкафчике около плиты, ставится в СВЧ и включается на одну минуту.
Вика. Что это за геноцид?
Нюра. Сейчас я помогу.
Луара. Не смей! Мне кажется, девушка в восемнадцать лет, студентка, уже межу прочим, способна выполнить эти действия без помощи немощной дряхлой бабки. ( Вике) Вперед. И дверь прикрой мне надо одеться.
Вика хлопает дверью.
Нюра. Луар, ты перегибаешь, может, конечно, я не понимаю, но так сразу…
Луара. Не понимаешь, так молчи, если не сразу, тогда вообще никогда. Ногти она себе полировать по три часа может, макияжи – фигуяжи делает, а банку открыть ей слабо, тут открывальщики нужны, прислуга.
Луара встает, надевает тренировочный костюм.
Нюра. Я Рюрику всегда завтраки…
Луара. Вот я и говорю, мозг у тебя умер. Причем тут Рюрик? Где корыто, где вода? А кстати, где мой хула-хуп?
Нюра. Я не брала.
Луара. В этом я не сомневаюсь! Я в смысле, не видела ли ты его?
Нюра. Вчера тут лежал.
Луара. А сегодня взял и убежал?
Нюра. Пойду у Вики узнаю.
Луара. Пусть все сама делает, не лезь.
Нюра кивает, выходит.
Луара включает магнитофон, вставляет диск. Звучит Штраус «Голубой Дунай». Луара начинает плавно под музыку делать наклоны.
Нюра входит на кухню.
Вика сидит за столом курит и пьет кофе.
Нюра. Викуля, ты что?
Вика. Ну что еще?
Нюра. Ты уже натощак куришь?
Вика. И что?
Нюра. Брось эту гадость. Я сейчас быстренько кукурузу разогрею.
Вика. Я уже опаздываю.
Допивает кофе, гасит бычок встает.
Нюра. Господи! Что же это такое? Я что-то вообще ничего не пойму.
Вика. И не парься, не всем дано.
Нюра. Ты сегодня до каких?
Вика. А тебе что с этого? Ты что хочешь узнать?
Нюра. Весь день голодная, куришь.
Вика. Поехали! Как меня это все задрало!
Нюра. Сейчас бутерброд сделаю, будешь?
Вика. А удод ей бу — бу — бу, бутерброд жрать не буду.
Нюра. Викуль, ты обруча Луариного не видела?
Вика. Новые песни о старом?
Нюра. Я что-то не пойму.
Вика. Достал меня этот гребаный обруч!
Нюра. Как это?
Вика. Я его на кусочки порезала.
Нюра. Зачем?
Вика. Инсталляцию хотела забабахать.
Нюра. Что? Куда забабахать?
Вика. Ты что, Нюр, следователь или прокурор? Что ты прицепилась? Ну, хотела я… тьфу, ну что тебе объяснять и…
Нюра. И?
Вика. Срань получилась.
Нюра. Как же ты без разрешения?
Вика. И ты туда же! Ну, беги, стучи, Луаре! К моему приходу сколотите крест.
Нюра. Это еще к чему?
Вика. Чтобы меня распять.
Появляется Луара
Луара. Ну что тут?
Вика. К нам приехал ревизор, блин.
Луара. Ты не видел мой хула-хуп?
Вика. Я его вместо кукурузы съела! Встает, выходит.
Луара. Ну, все в порядке, справилась без бабушки малютка?
Нюра вздыхает.
Луара. Что ты, как на похоронах?
Нюра. Ничего она не ела, курить стала натощак.
Луара. Сама себя наказывает.
Нюра. Ложится поздно, у компьютера сидит, курит, мне кажется, попивает теперь и питание.
Луара. Теперь с компьютером тоже все.
Нюра. Как это?
Луара. Я на курсы записалась и вечером буду на нем сама.
Нюра. На какие курсы?
Луара. На брокерские.
Нюра. Это я что-то не пойму.
Луара. А что понимать? Не хочу всю оставшуюся жизнь в нищете прозябать, ты как хочешь, а я дудки, надоело.
Нюра. Почему прозябать? Квартиру мою сдаем, пенсия.
Луара. Квартира твоя. Тебе же лучше будет. Если хочешь, можешь съезжать на свою квартиру, и на пенсию пельтюхаться. Тебе же все равно. Тебя же ничего не интересует. Ты как старая перечница сидишь ля- ля- ля.
Нюра. Мы и есть старые перечницы, разве нет?
Луара. За себя говори. Что за всех-то? Привыкла жить в совке, все мы, мы…
Нюра. А кофе мы будем пить, или теперь тоже по-новому, каждый сам по себе?
Луара. Зачем все так грубо влоб? Кофе выпьем.
Нюра. Это тебе когда в голову- то пришло?
Луара. С новым инструктором ЛФК вчера разговорились. Он, кстати, мне кажется, на меня глаз положил: « Так у вас Луара Викентьевна хорошо получается растяжка!» Он мне все по полкам разложил. Очень перспективно.
Нюра. А сколько ему лет?
Луара. Ну, какое это имеет отношение к делу?
Нюра. Я о глазе?
Луара. Глаз голубой, тело молодое, дух бодрый.
Нюра. И что теперь?
Луара. Будем вместе на брокерские курсы ходить.
Нюра. Я одна не справлюсь.
Луара. С чем?
Нюра. С Викой. У нее же теперь институт.
Луара. Вот именно. Ты сама все сказала. Хватит нянчиться.
Нюра. А как же?
Луара. Поживешь для себя, не хочешь по новому, хоть книги читай.
Нюра. Так я всегда вроде….
Луара. Вроде! Что ты там читаешь?
Нюра. Ну, слава богу, книг достаточно.
Луара. Ты пойди, сходи в книжный магазин и посмотри, между прочим, кроме твоего Толстого, еще за последнее время кое — какие книги появились.
Нюра. Привычка.
Луара. Отвыкай.
Нюра. Мемуары мои.
Луара. Людей не смеши, кому это сейчас нужно? Кого интересуют все эти старые были-небылицы?
Нюра. Я не знала, что теперь все отменяется.
Луара. Можешь пойти у парадного сесть! Там все по- старому. Платочек напялить не забудь! Только боюсь, там бабульки все помоложе тебя будут и тоже тебя не поймут. Ты им про Каренину, они тебе про Буренину и пальчиком у головы покрутят. Ну ладно, я пошла.
Нюра. Ты же к полвторого в парикмахерскую?
Луара. Я еще в магазин хочу зайти, брюки посмотреть.
Нюра. К обеду-то вернешься?
Луара. Там видно будет.
Выходит.
Нюра. Что там ей видно? И на ровном месте…дальше можешь уматывать. Может действительно пора? Наверное, все имеет свой конец, даже уроки в школе… а что она еще дите-дитем, и главное – мне совсем это не трудно.
Хлопает дверь.
Нюра. Вот дверью хлопнула, ни до свиданья, ни будь здорова. Ну и пусть, какое к шуту здоровье?
Начинает мыть чашки.
Звонок в дверь.
Нюра. Забыла что-то, и ключ тоже. Иду, иду, а мне еще про этот, как его старпериум каждый день.
Открывает дверь. На пороге Рюрик.
Нюра. Ой, Рюрик! Ты маму встретил?
Рюрик. Нет, не встретил никого. Мимо проходил и такая идея возникла…
Нюра. Заходи, кушать будешь?
Рюрик в плаще проходит на кухню.
Нюра. Может разденешься? ( Пытается снять с него плащ)
Рюрик. Так хорошо, оставь. Тут искал концепцию и все пока на витальном уровне.
Нюра. Есть котлетки, пюре морсику или чай?
Рюрик. Или чай, спросили у буддийского монаха. Он шварк чашку, смеется. Чай все равно остался чаем, на ментальном, конечно, уровне. А на каком еще?
Нюра ставит чайник, кладет на сковороду котлету, пюре.
Рюрик. Старушка такая беспомощная стоит на переходе, ноги дрожат и тут я. И слезы из глаз, и жалость. Перевел ее через дорогу. Она дрожит. Я тоже. И Будда всплыл. Как он эту старость увидал и плакал.
Нюра. Как ты Рюрик? Как у тебя дела?
Рюрик. Был на похоронах одного товарища.
Нюра. Это кого же?
Рюрик. Ты его не знаешь. Я тоже практически, но надо было поддержать. Сама понимаешь, там родня. Грустно на это все смотреть, слезы и такое одиночество, смерть.
Нюра. Да. Луара решила Викушку к самостоятельности приучать, чтобы она сама завтракала. Тут у нас…
Рюрик. Я на поминках так хорошо сказал. Слезы на глазах, растрогался. Я сейчас как-то восприимчив стал. Смотрю телевизор, фильм там старый « Был месяц май», и глаза застилает. Потом уже реву как белуга, в преддверии…
Нюра. Чего?
Рюрик. Завари крепкого чаю, Нюра, меня сейчас мысль посетила.
Нюра. Какая же?
Рюрик. Вот я мотив искал, а он под носом у меня бултыхался.
Нюра. Да что ты говоришь?!
Рюрик. Вот грусть, непонимание, отчаяние и смерть. Бывает же?
Нюра. Конечно.
Рюрик. И какой-то трепет, вибрация, но это слишком вербально, а тут в эмоциональном плане и энергетика, такая крепкая энергетика.
Нюра подает Рюрику котлеты с пюре, нарезает огурец, наливает в чашку чай.
Нюра. Если соли не хватает, солонка на столе.
Рюрик с удовольствием поедает котлету.
Рюрик. (с полным ртом) Глубинность какая-то развилась, такое понимание всего, всего на тонком клеточном, практически, уровне. Даже не клеточном, тут ядерные дела. Суть, смысл-смысла. И я как ангел над землей и слезы. Не радости, а жалости. И каждая травиночка, вот этой своей фактурой проникает в сердце.
Нюра. Сейчас у Викушки сложный период. Только поступила, в институт. Надо подстраиваться, это уже не школа. Я считаю, что тут жесткость не подходит. Надо потихоньку.
Рюрик. Да, само собой.
Нюра. А Луара говорит, что нечего и лучше пусть сразу привыкает.
Рюрик. Конечно, пусть сразу привыкает.
Нюра. Так может ступор возникнуть или еще, я только этого…
Рюрик. Ступор это нехорошо. Не надо. Зачем ступор?
Нюра. Вот и я о том же. Все лучше в мягкой форме. Пусть сначала так, а потом уж… а Луара говорит: « Ковать, ковать и не лезть».
Рюрик. Ковать на огненной наковальне.
Нюра. Вот я что-то не пойму.
Рюрик. Беглым взглядом, окинув это все, я понял, что торопиться не надо.
Нюра. И мне так кажется.
Рюрик. Буду, хоть месяц, хоть год сидеть и все сложится. Идеи не приходят так спонтанно. Сейчас уже что-то другое промелькнуло. На вербальном уровне это даже не выскажешь. Чуйка, ее разбередить, растормошить надо. Всего себя раздергать до предела, до самой сердцевины.
Нюра. Еще покушаешь или чаю?
Рюрик. Да. Налей еще мне, Нюра крепенького чайку, раз такой у нас с тобой разговор пошел по душам.
Нюра наливает еще чаю.
Нюра. Я за Луару волнуюсь. «Гангстерские» курсы какие-то. Как бы чего не вышло. Какой-то инструктор ее надоумил. Убежала сломя голову, сама не своя.
Рюрик. Убежит – прибежит.
Нюра. Не девочки мы уже.
Рюрик. Под сенью девушек в цвету, а Околесников такая гадина, мразь, приходил ко мне в мастерскую с полгода назад, тур-сюр, глаза по углам. Мало того, что всю мою энергетику высосал, как пылесосом, он еще идеи спер! Я-то все как на духу. Начал ему и это, и то – на чистом глазу. Он с девками какими-то студентками притащился для отвода глаз, вроде в гости. Вчера на выставке смотрю, ну все спер, все, о чем я говорил. И сто раз себе повторяю: « Не надо вслух! Всё материализуется! Все вампирят страшно!
Нюра. Ты сейчас рисуешь?
Рюрик. Хожу, похаживаю, смотрю на все и жду.Накопливаю немыслимыми усилиями. Начинаю концентрироваться.
Нюра. А ты можешь здесь начать концентрироваться? Придет Викуша, поговорите. Что ей старухи? А ты так легонько без нажима расспроси. Скажи о курении. Кожа испортится или еще, ну ты же можешь. Я мешать не буду. Может морсику тебе налить?
Рюрик. И все эти придурки, все эти народные художники и академики допрыгаются у меня.
Нюра. Так ты поговоришь?
Рюрик. Не дождутся!
Нюра. С Викушкой.
Рюрик. С Викушкой – кукушкой… пойду я Нюра, потопаю, погребусь. «Ветерок удаленький, дождик маленький», все они – международные козлы рогоупорные.
Встает, выходит в прихожую
Нюра. Рюрик, а денежки у тебя есть?
Рюрик. Дай рублей триста. Потом верну.
Нюра. (достает из сумки кошелек, дает деньги) Сочтемся.
Рюрик уходит, хлопая дверью.
Нюра. Ну, что же – в спортивный магазин за обручем. Обед есть, а хлеба нет….
Сцена вторая
Вечер. У дверей художественного института Вика пудрит нос, прихорашивается, поправляет прическу, достает из сумочки сигареты, закуривает. Открывается дверь, появляется Бруша с длинными волосами, в длинном черном плаще, с раскрашенным белым лицом, с черной папкой подмышкой.
Бруша. Ну, вот!
Вика с интересом смотрит на Брушу.
Бруша. Угостишь цигаркой, а то так есть охота, что срочно надо покурить.
Вика, молча, протягивает пачку.
Бруша. И огниво, пожалуйста, если не затруднит, а то у меня пламя все вышло.
Вика достает зажигалку из сумочки.
Бруша. Спасибо, подруга – человечный человек.
Вика внимательно смотрит на Брушу.
Бруша. Я Бруша – красивые уши.Ты новенькая первенький курсик?
Вика кивает.
Бруша. Разговариваешь с людьми или брезгуешь?
Вика кивает.
Бруша. И то и другое, но первое с трудом, а второе превалирует над первым,так, что челюсть сводит. Очень хорошо это понимаю. Как звать тебя, принцесса?
Вика. Вика.
Бруша. Я вот, что думаю, Вика, что-то все так утомило. Несмотря на то, что дождя нет, и погода налаживается, осадок остается.
Вика. Сто пудов.
Бруша. Ты на какое отделение подалась?
Вика. На текстиль.
Бруша. О- о-о!
Вика. А что?
Бруша. Ничего, ничего, главное не расчесывать и потихоньку может зарубцеваться.
Вика. Вот, и я смотрю, что-то мерзотно. Не успели начать уже придирки по полной: « Это не то, то не это!» А ты на каком?
Бруша. Мы пошли на дизайн и горько, горько об этом пожалели. Пришлось вот так в траур разодеться. А так у меня хорошая белая пушистость и никакой конины.
Вика ржет.
Бруша. А кому сейчас легко?
Вика. Ничего не делают за такой прикид?
Бруша. А что они мне сделают? Терпят, но нос воротят. Мне все равно.
Вика. Готика?
Бруша. Хочется выглядеть гламурненько.
Вика. Ты с ними тусуешься?
Бруша. С кем?
Вика. С готами.
Бруша. Нее, это чисто образ.
Вика. А предки хавают?
Бруша. Пивка хочешь?
Вика. Всегда.
Бруша достает из кармана плаща бутылку.
Бруша. Все самое необходимое ношу с собой во избежание непредвиденных обстоятельств.
Сшибает пробку о ручку двери. Протягивает бутылку Вике.
Вика. Круто. ( Пьет)
Бруша. И так со всеми остановками и по всем пунктам приходится в уединении грести вдали от берега, а подплывая к причалу, каждый раз обнаруживать перед глазами картинку Репина« Не ждали». Маленький глоток, подруга.
Вика. Ты о чем?
Бруша. Прошу по-человечески не выпивать все пиво. Но если жажда тебя душит, можешь выпить до дна. Мне не жалко.
Вика протягивает Бруше бутылку.
Бруша. Какие планы на сегодня?
Вика. Не знаю.
Бруша. Вышивать крестом не хочется. Стирка по пятницам, готовка на пасху. В прошлом месяце был кинотеатр– не покатило. Наркоту я не ем. С друзьями поболтать, но их нет. Остается – заниматься, что тоже исключено, так как в начале года я никогда этого не делаю. У меня есть свои твердые жизненные принципы.
Вика. Какие?
Бруша. Откладывать все! За отложенное тебе уже ничего не будет. Можно конечно погулять, но зачем? Гулять нужно с толком.
Вика. Как это?
Бруша. Берешь толк и гуляешь.
Вика. Прикалываешься?
Бруша. Да. Хочешь вместе? Если нет, я без обид мимо проскачу.
Вика. Я домой собиралась, надо еще к папашке в мастерскую за планшетом зарулить.
Бруша. К папаше в мастерскую? И ты молчала о такой чудной возможности?
Вика. Там реально говнисто.
Бруша. Папа – художник?
Вика. Типа того.
Бруша. Здорово!
Вика. Пойдем, но там безпонтово.
Бруша. Заманчиво.
Вика. Прикола не будет, хотя…
Бруша. До такой степени все запущенно?
Вика. По самые ухи непробиваем.
Бруша. Иногда в этом что-то есть.
Вика. Я тебя умоляю! Папаша натуральный козел с большой буквы «К»
Бруша. Люблю большие буквы.
Вика. В плохом смысле этого слова.
Бруша. Ну, не знаю тогда.
Вика. Ладно, почапали!
Идут по тротуару, поддевая ногами листву.
Бруша. Далеко это?
Вика. Нет, тут рядом мосховские мастерские знаешь?
Бруша. Прелестное место с крысиными норами, заваленными до упора мусором, и всякими фекалиями а в центре вместо матки художник сидит и ушами шевелит, глазки пучит, ручки крючит, носиком сопит, членик теребит, а на стенках срань весит.
Вика. Ну, я же говорила.
Бруша. Иногда бывает…
Вика. Не тот словарь.
Бруша. Он бухает?
Вика. Ессественно.
Бруша. У меня и такого нет.
Вика. На фиг нужен?
Бруша. Чтобы было для порядку.
Вика. Мне бы лучше мамку.
Бруша. Нету?
Вика. В Америку свалила.
Бруша. Давно?
Вика. Я вообще ее не помню. Что-то смутное. Я – неудачный опыт. Так, проба пера. Мама родная сходу просекла – не сложилось. Взяла и подбросила и больше ни слуху, ни духу. Я даже не знаю, где она живет.
Бруша. Ты же сказала в Америке.
Вика. Америка большая.
Бруша. Она тебя подбросила папану?
Вика. Ты что, у него, где сядешь, там и слезешь. Ему вообще на все наплевать. Вроде доброе дело сделал, устроил меня сюда. Такая забота. А на самом деле они с нашим зав-кафедрой вместе учились и денег не надо платить. Меня только забыл спросить, хочу я, не хочу?
Бруша. А ты не хотела?
Вика. Нет.
Бруша. Почему?
Вика. Я художников ненавижу.
Бруша. Как это?
Вика. С детства насмотрелась. Сволочи и придурки! От них на расстоянии надо держаться! Лучше на очень большом, типа в Америке.
Бруша. Ты одна живешь?
Вика. Нет, с бабками.
Бруша. У тебя еще и бабки есть?
Вика. Да.
Бруша. Так это же хорошо?
Вика. Лучше, конечно, чем с папочкой. С ним я бы давно сдохла. Бабки рассказывали, что один раз отправили его со мной погулять. Я еще в коляске лежала. Он меня в парке забыл. С бабками, конечно, но…
Бруша. Что?
Вика. Они меня не видят.
Бруша. Как это?
Вика. Они кого-то другого себе представляют.
Бруша. Кого?
Вика. Есть такой одеколон «One man show»
Бруша. Не понимаю.
Вика. Один мужчина показывает.
Бруша. И?
Вика. Мой одеколон называется «Одна девушка показывает», а у тебя предки кто?
Бруша. Бизнес – маман.
Вика. Вот это класс.
Бруша. Позволь с тобой не согласится.
Вика. Да?
Бруша. Мы уже подгребаем к норам. Он в каком отсеке прячется?
Вика. Вон тот подъезд.
Входят в подъезд стучат в дверь мастерской.
Бруша. Он там?
Вика. Должен быть, если, конечно не на похоронах.
Бруша. Кто-то умер?
Вика. Практически каждый день мрут, как мухи.
Бруша. Родня?
Вика. Да все, кому не лень. Похороны – папашино хобби. Он плакальщик профессионал.
Голос Рюрика из-за двери.
Рюрик. Кто там? Открыто.
Вика. Welcome to дурка!( входит)
Рюрик, зевая, поднимается с дивана.
Вика. Это я.
Рюрик. Викушка – кукушка
Бруша. И Бруша.
Рюрик. Я вот тут думал, как все складывается. Сегодня был на похоронах.
Вика. С новым годом, с новым счастьем! Я за планшетом, там, в углу валялся. Где он?
Рюрик. Вы учитесь вместе?
Вика. Учимся вместе, а живем пока врозь.
Рюрик. Я – Рюрик, а вы Бру…?
Бруша. Бруша.
Вика роется, ищет планшет.
Рюрик. Садитесь Бруша, присаживайтесь. Я тут закрутился. Работы посмотрите. Это старые, когда я был примерно вашего возраста. Вам сколько лет?
Бруша. Так примерно, что-то вроде того.
Вика. Ты куда планшет девал?
Рюрик. Тогда мы в поиске все были. Воплощали кое — что, иногда даже… вы любите формализм?
Бруша. Формализм – мое кредо.
Вика. (Бруше) Ты так фильтруй по времени. Мы ненадолго, лучше не углубляй. ( Рюрику) Я что-то не догоняю. Ты, что на похороны его берешь, мух отгонять?
Рюрик. Водочки хотите?
Вика. Вот с этого надо было начинать, а то формализмом нас кормишь.
Рюрик. Тут у меня осталось, купил помянуть….
Вика. Давай временно закроем эту тему, а то меня вырвет.
Рюрик достает из шкафчика у кровати початую бутылку.
Рюрик. А рюмочка у меня одна. Из чашечек будете?
Вика. Можно и из чашечек! Наливай!
Рюрик. На закуску тут огурчик и печенье. Бруша, красивое имя, очень вам подходит.
Бруша. Мне тоже нравится.
Рюрик наливает в чашки водку.
Рюрик. Предлагаю помянуть…
Вика. Нее, так дело не пойдет!
Рюрик. Тогда за искусство, с точки зрения высот, так, сказать творчества и глубинного проникновения, это может…
Вика. А просто без пафоса нельзя?
Рюрик (выпивает, пододвигается ближе к Бруше) Скажи, тебе что-нибудь здесь приглянулось?
Бруша. Конечно, чашечки миленькие и водка хорошая.
Вика. Водка- дерьмо.
Рюрик. А я тебе приглянулся?
Вика. Ой, я не могу.
Рюрик. А как тебе эти? (показывая на работы на стене)
Бруша. Вы хотите по-честному или мне надо подольститься?
Рюрик. А тебе, как хочется?
Бруша. По-честному долго объяснять.
Рюрик. А мы разве торопимся?
Вика. Вообще-то да.
Рюрик. А Брушенька молчит, ты Викушка можешь идти, а нам и так хорошо.
Бруша. А вот этого не надо. Это я не люблю.
Рюрик. Ух, мы какие.
Бруша. По честному мне они вообще никак. Только без обид, вы же сами спросили.
Рюрик. Люблю честных и скромных. Дай я тебя поцелую, Брушечка!
Бруша (отстраняется) А новенькое что-нибудь у вас есть?
Рюрик. Работаю, работаю, думаю, осмысляю. Идеи крутятся. Вот положил бы я тебя на этот диванчик, раздел, драпировочку кинул и так лиссернул бы, как ты на это посмотришь?
Бруша. Без энтузиазма.
Вика гыгыкает.
Рюрик. Почему? Думаешь неинтересно?
Бруша. Опять по- честному?
Рюрик. Ну-ка!
Бруша. Я вообще об этом не думаю.
Рюрик. А что же блуждает в этой миленькой головке?
Вика. Тьфу, не могу, (Бруше) я тебя предупреждала.
Рюрик. Викушка, что ты там наговорила?
Вика. Ничего, просто я тоже очень честная.
Рюрик наливает еще водки. Все выпивают.
Рюрик. У меня такая энергетика, направляющая определенную силу и даже, можно сказать, мощь ударного порядка, с конкретными характеристиками . Это всегда очень актуально, как ты понимаешь.
Бруша. Мощь и порядок?
Рюрик. А на вербальном уровне… пододвинься поближе.
Вика. Дядя Рюрик хочет рассказать тебе, Бруша, что кушают на обед крокодилы.
Бруша. Да, все у вас на словах. Это ясно. Стоит только на работы взглянуть.
Рюрик. Вот у нас кто кусается. Главное Бруша никуда не торопиться, сконцентрироваться, сублимироваться, а потом ритмично шагово, этак прыг- скок (целует Брушу)
Вика. Сейчас сдохну.
Рюрик. Мне сейчас такая идея в голову пришла.
Бруша. Сиюминутное прозрение?
Вика. Сиюсекундное.
Рюрик. Оставайся сегодня у меня.
Вика. Я???
Рюрик (Бруше) Как ты думаешь?
Бруша. Предложение интересное.
Рюрик. Значит, да?
Бруша. Исключительно нет.
Рюрик. Это почему же?
Бруша. Мама не разрешает.
Рюрик. Брось трепаться!
Бруша. Она мне не велела оставаться на ночь в мастерских с папами подруг, это неприлично, подруги обидятся. ( Закуривает сигарету.)
Вика громко ржет.
Рюрик. Чушь, какая! ( Вике) Что тебя так веселит?
Вика. Все.
Рюрик. Что это все???
Вика. Как в цирке тигриный хвост в полоску виляет, кончик темненький, шерсть гладкая до блеска, искрится, желтая, черная, желтая, черная, а на уме сожрать первого, кто попадется.
Рюрик Я же говорил, у меня тут аура в мастерской, сразу концепты рождаются, вот ты прямо выдала! Тут и динамика, и социальность.Хоть бери, да делай.
Вика. Ну и делай.
Рюрик. Я вот, что сейчас сделаю (наливает водку в чашки) ( Бруше) давай на брудершафт?
Бруша. Я вообще-то не по этому делу.
Вика. Отчаливаем! Такая скукотка!
Рюрик. Иди, тебя никто не насилует.
Вика. Опасаюсь.
Бруша. И зря.
Рюрик. А что ты хочешь?
Бруша. Ложитесь на диван. Раздеваться не обязательно. А я вас лиссерну.
Рюрик. Шутишь?
Вика. Класс, браво!
Бруша (Вике) А ты будешь?
Вика. Ну, ты даешь!
Бруша. А зачем еще мастерские нужны? Трепаться и дома можно. Правда, дядя Рюрик?
Рюрик. Конечно, зайка.
Бруша. Бумага есть?
Рюрик. Какая?
Бруша. Да, хоть какая, но лучше не туалетная.
Рюрик встает, ищет в папках, достает листки.
Рюрик. Эти подойдут?
Бруша. Сойдут.
Рюрик. А мне что делать?
Вика. Снять штаны и бегать.
Бруша. Ложиться не обязательно, лучше сидя. Садитесь и расслабьтесь.
Рюрик неуверенно усаживается, улыбается.
Бруша (Вике) Ты будешь?
Вика. Я пока посмотрю.
Бруша. О.К.(ходит по мастерской, насвистывает)
Рюрик. Дверь запереть?
Бруша. Ничего на эту тему сказать не могу. Мне кажется, в этом нет необходимости, если только конечно это не на энергетическом уровне. Вы обычно как поступаете?
Рюрик. Запираю.
Вика. А что жрачки больше нет, кроме этих тухлых огурцов?
Рюрик встает с дивана, запирает дверь.
Рюрик. Яблоко.
Вика. Давай сюда.
Бруша. (Вике) Смотри тараканы в уголку свили маленький домик с терраской, зонтик от пыли поставили и за столиком в карты играют.
Вика. Где?
Бруша. Подойди.
Вика. Планшет. Как он спрятался, поросенок.
Бруша. Вышел на мой свист. Можно им временно воспользоваться?
Вика. Конечно, а где тараканы?
Бруша. Спать легли натощак.
Рюрик. Ну что?
Бруша. Gust a moment!
Достает из кармана кнопки, карандаш, ластик, накалывает лист на планшет
Бруша. ( Рюрику) Голову чуть в бок, пожалуйста. ( Рисует портрет)
Вика. (стоя у Бруши за спиной) Круто!
Бруша быстро, залихватски заканчивает набросок, снимает лист с планшета.
Рюрик. Ну-ка, ну-ка, покажи. Что же я у тебя таким старым получился, неказистым?
Вика. А ты такой и есть, ваще-е, класс похож и глазки эти масленые, и ухмылка! Ну ты даешь!
Рюрик. Тут я не спорю, но слишком…
Вика. Ничего не слишком. Тютелька в тютельку.
Рюрик. Я предлагаю…
Вика. Сыграть в «бандурас».
Рюрик. Как это?
Вика. Задумай число.
Рюрик. Любое?
Вика. Абсолютно.
Рюрик. Ну?
Вика. Задумал?
Рюрик. Да.
Вика. Какое у тебя число?
Рюрик. Надо его сказать?
Вика. Конечно, мы уже играем.
Рюрик. Ну, 49.
Вика. У меня 50. Я выиграла.
Рюрик. И что теперь?
Вика. Ты проиграл и должен выполнить мое желание.
Рюрик. Мы так не договаривались.
Вика. Мы играем.
Рюрик. Какое еще желание?
Вика. Иди в сортир, пукни, хрюкни и досчитай до сорока девяти.
Рюрик. Викуля!
Вика. (Бруше) Ну, скажи ему,что надо все по-честному.
Бруша. Честность превыше всего!
Рюрик. Ох, молодежь. ( Встает, выходит)
Вика. (кричит вдогонку) И, чур, не жульничать. (Бруше шепотом) Как достал! Валим отсюда, по – быстрому! Бери планшет.
Подходит к щитку, вывинчивает пробки.
В темноте Вика. Здравствуй жопа, новый год! Сюрпрайз.
Уходят.
Сцена третья
Ночь, Квартира старушек. Луара сидит у компьютера, Нюра за письменным столом пишет на листах.
Нюра. (откладывает ручку, звонит по телефону) Нет, невозможно. Ну что же это такое? Уже ночь на дворе. Сначала она недоступна была, теперь никто не отвечает.
Луара. Тут все ясно как днем.
Нюра. Что?
Луара. Простая арифметика.
Нюра. Как это?
Луара. Валюта котировки является знаменателем, а базовая валюта – числителем. Когда числитель растет, базовая валюта усиливает свои позиции и становится дороже. Когда числитель уменьшается, базовая валюта ослабляет свои позиции и становится дешевле.
Нюра. Первый час ночи, а ее нет.
Луара. Придет, не маленькая.
Нюра. Как это у тебя стало получаться?
Луара. Тренируюсь, изучаю новые правила.
Нюра. И как по новым правилам теперь?
Луара. Все четко, есть, конечно, исключения, например фунт стерлингов по отношению к которому доллар по-прежнему является валютой котировки.
Нюра. Ну, подожди, я что-то волнуюсь, пора предпринять, нужно ….
Луара. Руководствоваться интуицией. С анализом долго возиться, а интуиция меня никогда не подводит.
Нюра. Интуитивно я ничего плохого не чувствую, но поздно очень…
Луара. Для принятия решений нужно использовать собственную стратегию, которая может строиться на фундаментальном, техническом анализе или интуиции, а также на их комбинации, вот видишь.
Нюра. Может в милицию позвонить?
Луара встает, подходит к Нюре.
Луара. Панику пороть не надо! Что ты как курица квохчешь? Сиди, пиши свои писаки, расслабляйся. Сделай глубокий вдох и на выдохе, хааа.
Нюра вдыхает, выдыхает, ха, ха, ха.
Луара. Ты необучаемая. Один раз выдох. Что это за ха, ха, ха?
Нюра. Пойду, посмотрю.
Луара. Куда ты пойдешь? У двери, что ли ляжешь? Тебе надо хоть раз в неделю ходить к Валерию на ЛФК. Он сегодня, кстати, очень оценил мою прическу: «Луара Викентьевна»,– говорит,– « вы, как солнышко», и улыбка у него такая обаятельная, зубы беленькие, по-моему свои, всегда со вкусом одет. Тренировочный костюм у него темно- синий, трикотаж плотный, коленки не вытянуты. Так элегантно. На курсы пришел в костюмчике, и как мне нравится, не галстук, а водолазочка бежевая.
Нюра. Может, Рюрику позвонишь?
Луара. Не хочу, на ночь, глядя, настроение хорошее портить.
Нюра. Я позвоню.
Луара. И что это тебе даст? В лучшем случае он скажет: « ничего не знаю», в худшем, ты сама все знаешь… я считаю великим, просто несказанным счастьем и Божьим проведением и хорошим его, Бога расположением ко мне, ведь это в страшном сне не присниться если бы…
Нюра. Что?
Луара. Если бы он жил с нами здесь…. я каждый вечер благодарю МОСХ, прямо про себя проговариваю, кстати, Валерий научил. Я так говорю: «Спасибо тебе, незабвенный МОСХ за то, что ты дал моему бездарному сыну мастерскую, и я не должна лицезреть его каждый день дома, он на Борисова отдаленно похож, такое же обаяние.
Нюра. Рюрик?
Луара. Причем тут Рюрик? Валерий.
Нюра. Уже первый час, надо…
Луара. Посижу еще посмотрю стратегии, консервативная точно нет, а вот во
Фьючерсной и умеренной надо еще покопаться.
Луара садится за компьютер.
Луара. Так, так предполагает включение в портфель большей доли рискованных долевых инструментов – причем, не только акций голубых фишек, но также акций компаний второго эшелона, потенциал роста по которым зачастую более высок.
Нюра вскакивает.
Нюра. Вот, кажется, открывает дверь.
Луара. А что я тебе говорила? Сядь! Не смей бежать! Пусть сама подойдет и все объяснит. А мы послушаем. Возьми ручку и пиши.
Нюра. Что писать?
Луара. Ну, что ты там пишешь, помню, я еще молодушкой была, Лев Толстой под гусли пел мне: «Ла, ла, ла….»
Из коридора голоса Вики и Бруши.
Вика. Брось планшет сюда.
Бруша. Натоптали мы тут.
Вика. Возьми тапки.
Луара. Виктория, зайди!
Вика. Блин. Я думала, они уже дрыхнут.
Вика и Бруша появляются в комнате старушек.
Вика. Это Бруша. Мы вместе учимся.
Луара. Ты знаешь который час?
Вика. Примерно.
Луара. Где ты была?
Вика. Занималась, грызла….
Луара. Интересно, чем ты занималась до-полпервого ночи. Что ты там грызла? ( Смотрит на Брушу) Плакать не собираетесь в данную минуту?
Бруша. А что нужно?
Луара. Вам, я так понимаю, всегда нужно.
Бруша. Почему?
Луара. (Нюре) Я про таких в интернете читала, эти как их Эму. Чуть что плачут и вены режут.
Нюра. Голодные?
Вика. А ты как думаешь? Весь день у станка! Приходим, а тут гестапо.
Бруша. Я не ЭМО, это просто так.
Луара. Просто так ничего не бывает. Здоровье испорчено: хрипы и сипы! Кашель, наверное, чахоточный?
Бруша. Пока вроде ничего такого.
Луара. Это пока.
Вика. Ужин будет или как?
Нюра. Конечно.
Вика. Я в ванную, а ты там разогрей. (Бруше) Сейчас все будет.
Луара. Давай, Нюра, на старт! Теперь по ночам у нас будут ужины при свечах с панками.
Бруша. Я уже ухожу.
Нюра. Идем, деточка. Ты плащик-то сними.
Луара. Ну, слава богу, нашла себе занятие: плащик сними, баночку консервную в носу поправь, татуировка запылилась (погружается в компьютер)
Нюра и Бруша выходят на кухню.
Нюра. Садись. Есть солянка, правда для супа поздновато, курица, овощное соте, компот.
Бруша. Спасибо.
Нюра. За что спасибо-то? Ты на Луару не смотри, не было вас долго, мы и … курочка очень хорошая, цыпленок.
Бруша. Я…
Нюра. Не стесняйся.
Бруша. Я мяса не ем.
Нюра. Я тоже не ем. Для нас с тобой есть овощное соте, сырники, хлебушек, мед есть. Вике курицу сейчас подогрею. Она долго в ванной сидит, так что можем сейчас начать. Я что-то не расслышала, как тебя зовут?
Бруша. Бруша.
Нюра. А я Нюра. Вы в одной группе с Викой?
Бруша. Нет, я на третьем курсе.
Нюра суетится, накладывает, разогревает.
Бруша. Я хлеб могу нарезать.
Нюра. Только не обрежься. Я ножик сегодня наточила.
Бруша. Постараюсь.
Нюра. Когда я была в твоем возрасте, тоже любила вычурно одеваться, правда, сложно с этим тогда было, но что-то удумывали, перешивали. Луара, кстати, тоже, а потом …
Бруша. Что?
Нюра. Поступила в консерваторию и, ну тебе, наверное, не интересно. Ты кушай.( накладывает полную тарелку)
Бруша. Вы учились в консерватории?
Нюра. Да, деточка, но это все было так давно. Сырники можно сахаром присыпать. Сметаной тебе полить?
Бруша. Вы пели?
Нюра. Нет, я заканчивала, как пианистка.
Бруша. Выступали?
Нюра. Я концертмейстером работала. Кадушкины, как говориться, года.
Бруша. Вы сказали, потом.
Нюра. Разве?
Бруша. Любили наряжаться, а потом….
Нюра. У меня был замечательный педагог Гольденвейзер…
Я сейчас как раз об этом пишу.
Бруша. Вы пишете?
Нюра. Ну, это громко сказано. Так записываю кое-что, вспоминаю.
Бруша. Интересно.
Появляется Вика, в халате, после ванной.
Вика. А где еда?
Нюра. Садись, курица, помидорчики.
Вика. ( Бруше) Ну что, загрузка прошла по полной?
Бруша. Общаемся.
Вика. Ты не заморачивайся.
Бруша. Интересно, Нюра тут мне…
Вика. Нюра любит сказки на ночь. Сейчас должно лечение начаться, типа, руки мой, не кури, ни к чему не подходи, в наше время, ла — лайла, и потом на конька своего, тут уже тетеревом, часами: жена его Софья Андреевна, обратно, любила поесть, босая она не ходила, хранила дворянскую часть.
Нюра. Есть лимон к чаю, хотите?
Вика. А ты здесь всю ночь собираешься или как?
Нюра. Нет, сейчас вам налью.
Появляется Луара.
Луара. Прелестно! Ночные посиделки.( Вике) Теперь так будешь наряжаться?( глядя на Брушу)
Вика. А тебе-то, каким боком?
Луара. Я же тебя не кормлю, не пою. Меня это, конечно, не касается.
Вика. И что мне теперь застрелиться, сами говорили – институт, а теперь куском попрекаете.
Нюра. Кто тебя попрекает, Викуша, зачем ты?
Вика. Я, собственно говоря, вообще могу хоть завтра отсюда отвалить.
Нюра. Брось! Чай остынет. Пей, давай.
Луара. И куда же, интересно, ты собираешься?
Вика. Найду.
Луара. Всякие находки в жизни бывают, конечно, но тут я сомневаюсь.
Вика. А мне на твои сомнения около птицы.
Луара. А птица тут причем?
Вика. Дословный перевод с английского, near bird.
Луара. Тогда, вперед!
Нюра. (Луаре) Выпей чайку с медом.
Луара. Тоже мне утешительница – воспитатель.
Нюра. Садись.
Бруша. Спасибо. ( встает).
Вика. А куда ты спешишь?
Бруша. Пора.
Вика. Оставайся.
Бруша .(Нюре) Овощи вкуснющие.
Луара. (отхлебывая чай) Несмотря на все эти штуки, рудименты присутствуют.
Бруша. Как это?
Луара. Остатки элементарного воспитания.
Бруша. Это само собой как-то выходит.
Луара. Не у всех.
Нюра. Куда же ты пойдешь? Поздно очень, родители, наверное, волнуются. Может, позвонишь?
Бруша. Все в порядке.
Луара. У них все всегда в порядке.
Бруша. Мать в Самаре.
Луара. Чем она занимается?
Бруша. Бизнес, инвестиции там…
Луара. А отец?
Бруша. Отца нет.
Луара. В этом проблема. Необходим отец, крепкая рука.
Вика. Круто завернула. Про руки, я просто тащусь. Вот у моего папаши ручки, что надо за все цепляются.
Луара. Может прекратишь?
Вика. Что ты все время лезешь? Раздирает?
Нюра. Вика. Что с тобой?
Вика. Достали!!!
Бруша встает.
Бруша. Спасибо, до свидания. ( выходит)
Вика. Гнилью воняет.
Луара. А ты не дыши.
Вика. И не буду! (кричит Бруше) Подожди я с тобой.
Нюра. Ты куда?
Вика. Отваливаю, сидите, хрюкайте друг на друга.
Луара. Хамло.
Вика. Да пошла ты!
Нюра. Вика, детка!
Вика. Конфетка. ( Выходит, из коридора поет)– не жди меня мама, хорошего сына. (Бруше) планшет возьми.
Хлопает дверью.
Сцена четвертая
Узкая комната в общаге. Две кровати, все завалено планшетами, одеждой, на табуретке стаканы, пустая бутылка, открытая консервная банка, огромная банка с бычками, из банки валит дым, на полу чайник.
Вика сидит на кровати. Бруша заливает банку с бычками водой из чайника.
Вика. Этот твой сосед Леха совсем мудак?
Бруша. Если бы совсем был, кровать тебе бы не уступил.
Вика. Я не могу тут спать.
Бруша. На моей ляжешь.
Вика. А разница?
Бруша. Ну, в общем, да.
Вика. А что квартиру нельзя снять?
Бруша. Можно. Дорого только.
Вика. У тебя же маман.
Бруша. Я не беру у нее денег.
Вика. А сортир где?
Бруша. По коридору, в конце.
Вика. Кашма-ар, крысы есть?
Бруша. Тут все есть. Все, что хочешь.
Вика. И клопы?
Бруша. Вот этим похвастаться не могу.
Вика. Пойду, прошвырнусь. там хоть двери запираются?
Бруша. Тебя проводить?
Вика. Доберусь как-нибудь, я же не инвалид?
Выходит. Из Викиной куртки звонит надрывно мобильный телефон. Перестает, потом опять начинает звонить.
Бруша выглядывает в коридор, закрывает дверь, звонок не прекращается. Бруша берет трубку.
Бруша. Нюра, это вы? Да, Бруша. Все в порядке. Мы черчение делаем. Нет, она вышла в туалет. За что спасибо? Спокойной ночи.
Появляется Вика. Заходит в комнату с размаху плюхается на кровать
Вика. Зверюшник какой-то. Можно так жить?
Бруша. Зато рукомойник прямо в апартаменте. ( показывает на висящий рукомойник с тазом.)
Вика. Сильно.
Бруша. Мое изобретение. Горячая вода поступает из чайника.
Вика. А как вода для нагрева поступает в чайник?
Бруша. Тут еще есть недоработки. За холодной приходится в сортир. Я хочу бочку найти, тогда, процесс упростится.
Вика. А где ты проекты делаешь?
Бруша. Ты прямо на моем рабочем месте сидишь.
Вика. На кровати что — ли?
Бруша. Иногда на полу.
Вика. Как можно на кровати чертить?
Бруша. Легко.
Вика. Тебе все легко, а мне завтра начерталку сдавать.
Бруша. Я тебе сделаю.
Вика. Там до жопы: разрезы, тени.
Бруша. Фигня. Ложись, я умоюсь и потом по-быстрому все начерчу.
Вика. Нужен отец, тоже мне.
Бруша. Это ты о чем?
Вика. Луара вещала, она, видишь ли, сомневается, что мне где-то место найдется. Воспитатель! Что- то она с папашей-упырем не хочет под одной крышей находиться. Воспитала уже – высший класс! Здорово мы его. Гад реагирует на любой движущийся объект. Диплодок.
Бруша. Как это?
Вика. Сразу видно, что ты с ними не жил.
Бруша. С кем?
Вика. С диплодоками. Ни в чем не разбираются. И самое главное, им кажется, что они жизнь знают. Сдохнуть!
Бруша вытирает лицо полотенцем, завязывает волосы в хвост
Вика. А в гриме тебе прикольнее. Так ты, вообще, самый обыкновенный.
Бруша. Ночью у меня представление заканчивается.
Вика. Жаль, я думала все наоборот.
Бруша. Ложись, спи.
Вика. Мог бы, для порядку поприставать.
Бруша. У меня другие порядки.
Вика. Ты что, гей реально?
Бруша. Нет.
Вика. Тогда в чем базар?
Бруша. Нет базара.
Вика. Я тебе не нравлюсь?
Бруша. Нравишься.
Вика. Не стоит?
Бруша. Все в порядке.
Вика. Что-то мне так не кажется.
Бруша. Какие там разрезы чертить? (накалывает лист ватмана на планшет)
Вика. Если ты не гей и у тебя стоит, тогда в чем проблема?
Бруша. Нет у меня проблемы, это у тебя проблема.
Вика. Как это?
Бруша. Спи, давай!
Вика. Ты же сам говорил, что плывешь по течению.
Бруша. Не было такого.
Вика. Как же? «Куда – то плыли, веслами гребли».
Бруша. Я говорил: «Когда приплыли, никто не ждал»
Вика. Ты вообще спал с девушками?
Бруша. Куб в шар и разрезать или наоборот?
Вика. Шар в куб и тени.
Бруша берет циркуль, угольник, линейку, быстро начинает чертить сидя на полу.
Вика. Накурено, топор можно вешать.
Бруша. Открой форточку.
Вика. Я же лежу. Где последовательность? То спи, то форточку открой!
Бруша встает, открывает форточку. С улицы слышен хохот, крики, хлопушки громко врубается музыка, свист, ор.
Вика. Люди тусят, веселятся.
Бруша. Хочешь, иди.
Вика. Что я одна, что ли потащусь туда?
Бруша. Я с ними не общаюсь.
Вика. А с кем?
Бруша. Ни с кем.
Вика. Ты не трахаешься, не тусишь, одеваешься готом, но не гот. Что ты делаешь?
Бруша. Тебе начерталку. Кстати, готово.
Вика. Ты тоже меня дурой набитой считаешь?
Бруша. А кто еще тебя дурой считает?
Вика. Который сейчас час?
Бруша. Пять утра.
Вика. Успеешь еще вздремнуть на своей кроватке.( встает)
Бруша. Ты куда?
Вика. Отчаливаю к родному берегу. Метро уже открылось.
Бруша. Она не волнуется, я с ней разговаривал.
Вика. С кем?
Бруша. С Нюрой.
Вика. Как это?
Бруша. Она звонила, я сказал, что мы занимаемся, все в порядке.
Вика. Ты сказал!?
Бруша. Ты в туалет пошла, телефон разрывался, я понял…
Вика. Что ты понял!?
Бруша. Что это она. Посмотрел– Нюрка .
Вика. Нарочно или меня прикалываешь?
Бруша. Ты о чем?
Вика. Ты действительно с ней разговаривал?
Бруша. Я же тебе говорю. Ты, что не понимаешь?
Вика. Я все понимаю, прекрати со мной так разговаривать!!!
Бруша. Она с ума сходила.
Вика. Я думала ты мой друг. А ты и вашим и нашим.
Бруша. А что в этом такого?
Вика. Для всех хорошеньким хочешь быть?Я-то думала, что ты….
Бруша. Что?
Вика. Что ты реальный.
Бруша. Извини.
Вика. Ножкой еще шаркни, тьфу, гадость какая. Я только одного не пойму, зачем ты тогда рядишься так?
Бруша. Как?
Вика. Тебе прикидик другой надо, этот не в кассу. Крылышки привяжи, нимбик картоночный и лечи всех.
Бруша. Всех не вылечишь.
Вика. А меня вообще не надо.
Бруша. А что тебе надо?
Вика. Пошел ты! Я валю отсюда, а ты сиди в своем отстое!
Вика вскакивает, хватает телефон.
Бруша. Вот твой планшет с начерталкой.
Вика. Думаешь, скажу, подавись им, оставлю, хрен тебе, давай.
Бруша. На здоровье.
Вика. Ты тоже не кашляй!
Вика хлопает дверью.
Бруша. ( вдогонку) Куртку возьми.
Действие второе
Сцена пятая
Квартира старушек. Утро. Нюра на кухне варит кофе, появляется Луара.
Луара. Что ты опять этот старый варишь? Я же купила хороший, дорогой кофе.
Нюра. Тут еще осталось.
Луара. И что? Ты что вечно собираешься жить? Потома не будет.
Нюра. Сейчас сварю тебе хороший, дорогой.
Луара. А ты?
Нюра. Я могу и этот выпить.
Луара. Вот твоя проблема. Ты себя не любишь. Мне Валерий вчера объяснял.
Нюра. Что?
Луара. Не надо грести!
Нюра. В каком смысле?
Луара. Вот ты с этими завтраками для Вики. А теперь как по маслу. Сама, оказывается, может и нервы в порядке.
Нюра. У кого?
Луара. У всех.
Нюра. Наверное.
Луара. Сегодня идем в кафе.
Нюра. Мы?
Луара. Я с Валерием после фитнеса. Закажем карпаччо с салатом из трюфелей, Chateauneuf-du-Pape, блинчики «Сюзетт»
Нюра. А карпаччо, шатуанеф дю папе и сюзетт это что?
Луара. Эстетика и вкус.
Нюра. Он тебя пригласил?
Луара. Я его пригласила. Первые успехи на брокерской ниве. На кафе, на новую куртку Вике. Я ей сказала, пусть с песцовой опушкой на капюшоне купит. Она меня после этой акции, бабушкой назвала. Так прямо и сказала: «Спасибо, бабушка!» Тебе тоже дать могу, немного осталось. Купи, что-нибудь новое себе.
Нюра. Спасибо, у меня вроде все есть.
Луара. Пусть еще будет.
Нюра. Да как-то ни к чему.
Луара. Как хочешь.
Нюра. Ты что обиделась?
Луара. Даже и не думала, мы теперь живем в свободной стране, и никто никого не заставляет.
Нюра аккуратно складывает свои рукописи и книги, ставит чашки, наливает кофе.
Нюра. Я вчера в дневниках Толстого читала.
Луара. Кто о чем, а вшивый о бане.Что там, в дневниках, « ей рано нравилось карпаччо, оно ей заменяло все…»?
Нюра. Как это?
Луара. Оставим! Что ты вчера читала?
Нюра. Лёв Николаевич пишет, что тяжело человеку, связанному массой невидимых связей с предыдущей жизнью, порвать с минувшим.
Луара. А тебя никто не заставляет рвать, просто невозможно все время в этом твоем минувшем пребывать.
Нюра. Наверное, ты, как всегда права. Иногда хочется…
Луара. Вот и я о том же. Возьми денег! Сходи, купи хоть что-нибудь.
Нюра. Хорошо, хорошо.
Раздается звонок в дверь. Нюра идет открывать. Нюра и Рюрик появляются на кухне.
Нюра. Рюрик, плащ сними. Давай я повешу его.
Рюрик. Я на похороны.
Луара. Рановато. Мы еще собираемся пожить. Да Нюра?
Нюра. Садись, Рюрик. Есть бигус, винегрет, кофе хороший,дорогой.
Рюрик. Сегодня будем хоронить одного приятеля.
Нюра. Кого же?
Рюрик. Ты не знаешь. Сейчас шел, так снег повалил и белым саваном укрыл эту исстрадавшуюся, истоптанную землю. Я, глядя на все это, ощутил тонкость, практически, хрупкость нити бытия, всю его мимолетность и трансцендентность, так сказать …
Луара. У меня идея.
Нюра. Какая?
Луара. Надо эти ваши нити связать. Ты талдычишь о них, Рюрик уняться не может. Вам надо вместе на похороны ходить ( Рюрику) Твой график Нюра, конечно, не потянет, а два, ну три раза в неделю вполне. Букеты за мой счет, так и быть. И главное есть в этом колоссальные преимущества для вас обоих.
Рюрик. Это ты о чем?
Луара. Нюра будет на людях. Она там сможет постоянно на закуску рассказывать о смерти Льва Николаевича. Очень актуально и к месту получится, а у тебя, наконец-то освободится несколько дней в неделю для работы. Вот и вся трансцендентность.
Рюрик. Мне сейчас вот какая мысль в голову забрела.
Луара. Нука?
Рюрик. Трансцендентность! Здесь также надо быть осторожнее. Есть трансцендентность — и трансцендентность. Есть трансцендентность, которая уничтожает или отрицает всякое отношение между опытом и трансцендентным и включает в себя дуализм…
Луара. Бог ты мой!
Рюрик. Тот, кто говорит, что мой Бог — это фантом диалектики противоположностей моей мысли, совершает две ошибки: одну грубее другой.
Луара. Я не вижу никакого дуализма, все очень цельно.
Рюрик. Как это?
Луара. Бессмысленность твоего существования. От этого словесный понос с этой, якобы псевдо философией, и якобы какими-то глубокими пространными познаниями.
Рюрик. Не я ли всегда говорил, что не в том месте, в котором находятся познания и которым они должны быть ограничены в следовании друг за другом, и определены во времени, и доступны приращению: сначала менее, а затем более пространные; не в том месте следует искать мысль, которую нельзя представить во временной истории, потому, что она вечна.
Луара. Ну, достаточно, я уже сыта. ( Встает)
Нюра. Ты куда?
Луара. Сначала на ЛФК, потом, ты сама знаешь. А вам я советую держаться ближе к жизненным реалиям. Вдвоем на похоронах будет намного веселее. Деньги я тебе оставила в конверте, там в комнате.
Встает, выходит.
Нюра. (накладывает в тарелку бигус) Рюрик покушай, какой — то ты весь взъерошенный.
Рюрик. Да, Нюр, жизнь все время ерошит и мысли, мысли.
Нюра. Ну, ничего, все потихоньку утрясется, я тоже в последнее время что-то много думаю, вот с тобой хочу посоветоваться. ( Берет стопку рукописей )
Рюрик. Все буквально со мной хотят советоваться, а потом, когда я начинаю объяснять, углубляюсь, получается просто отсос энергетики.
Нюра. Мне тут трудно говорить. Я плохо в этом разбираюсь… и ну, как ты думаешь, стоит мне продолжать свои воспоминания или это действительно уже никому не может пригодиться? Сейчас время у меня как-то много образовалось. Вика выросла. Я ей совсем без надобности стала, тут все понятно, старуха со своими советами только раздражает, Луара… у Луары, слава богу, все хорошо, я зря волновалась, тоже уже на воду дую. ( Кладет рукопись на стол) Ты кушай, кушай это я так …Кофейку?
Рюрик. (быстро доедая бигус, запихивая кусок хлеба в рот) Вот кофейку не успею. Засиделся тут, пора, пора ….люди ждут. Я речь должен сказать у гроба. Да, кстати, у тебя не будет рублей пятьсот? Потом верну.
Нюра. Конечно, деточка! Ты знаешь…
В это время раздается звонок в дверь.
Нюра. Сейчас, одну минуточку.
Идет открывать.
Из коридора Нюра .Бруша! Что-то случилось? А Вика где?
Бруша. Все в порядке. Вика куртку забыла. Вот.
( протягивает Нюре) .
Нюра. Заходи, заходи. Снимай плащ, иди на кухню, деточка. Я сейчас.
Бруша заходит на кухню.
Рюрик. Что я вижу, какие люди, Бруша!
Бруша. Здравствуйте!
Рюрик. Что за официоз? Можно просто сказать: « Привет, Рюрик!»
Бруша. Привет, Рюрик!
Рюрик. Ну вот, совсем другое дело! Как жизнь молодая?
Бруша. Нормально.
Рюрик. А почему такая сухость, Брушенька? Складывается такое впечатление, что возникла некая обида. Это не хорошо.
Бруша. А на что обижаться?
Рюрик. Вот и я думаю, не можешь же ты обижаться, что я, как полный идиот, сидел в темноте, в сортире. Кстати, зачем вы пробки выбросили?
Бруша. По глупости.
Рюрик. А я совсем даже и не сержусь. Молодо – зелено. Ну, так что Бруша?
Бруша. Извините.
Рюрик. Маловато будет.
Бруша. Извините, пожалуйста.
Рюрик. Ты знаешь, Бруша, что грехи нужно искупать?
Бруша. Догадываюсь.
Рюрик. Мне нравится твоя смышленость. Ну, так что, Бруша?
Бруша. Даже не знаю, что предложить, вы, конечно, уже купили новые пробки?
Рюрик. Я предлагаю тебе заглянуть в мастерскую, и там за рюмочкой чая, я бы продемонстрировал тебе новые пробки. Что скажешь?
Появляется Нюра с конвертом.
Нюра. Вот, Рюрик, возьми.
Рюрик. (берет конверт, быстро засовывает его в карман пиджака, смотрит на часы) Время-то, время. Надо бежать. Без меня не начнут. А потом, после всех этих дел и сует я вернусь к себе в мастерскую и включу свет.
Нюра. Да, сейчас так рано темнеет.
Рюрик. ( Бруше) И совсем, совсем попозже, когда выпит чай,( подмигивает) а за окошком валит снег можно свет выключить. Вы ведь это любите?
Нюра. (Бруше) Вы знакомы с Рюриком Николаевичем?
Бруша. Мне кажется, Рюрик Николаевич принимает меня за что-то другое.
Рюрик. Побегу, поскачу,( Поет) « Приходите к нам на огонек, пела скрипка ласково и та-ааак не-ееежно…»
Уходит.
Нюра. Есть винегрет, котлетки морковные.
Бруша. Спасибо. Я ненадолго.
Нюра. Покушай, а я чайку сейчас заварю. Луара купила какой-то удивительный мед, хвойный. Мы его сейчас с тобой попробуем.
(отодвигает рукописи на край стола)
Бруша. Спасибо.
Нюра. За что, деточка? (накладывает винегрет) Тебе две или три котлетки разогреть?
Бруша. Одной хватит.
Нюра. Они совсем крошечные, положу три. Садись, в уголок.
Бруша садится, локтем задевает рукопись, бумаги падают на пол.
Бруша. Вот я – растяпа.
Нюра. Ничего страшного, деточка.
Бруша. (поднимает с пола бумаги, складывает, читает) Всем известна необычайная восприимчивость Льва Николаевича к музыке. Ваш учитель?
Нюра. Нет, моего учителя звали Александр Борисович, Лев Николаевич это Толстой. Александр Борисович был его младшим другом, часто бывал в их доме, в шахматы с ним играл.
Бруша. Ну, надо же! Мне почему-то никогда в голову не приходило, что это все так близко по времени.
Нюра. Для меня через Александра Борисовича Лев Николаевич просвечивает как живой.
Бруша. И что Лев Николаевич?
Нюра. Он говорил: « Люблю музыку больше всех искусств, мне всего труднее было бы расстаться с теми чувствами, которые она во мне вызывает»
Бруша. Интересно, какую музыку любил Толстой?
Нюра. Шопена, он часто говорил: «Шопен в музыке – то же, что Пушкин в поэзии.
Бруша. Кому говорил?
Нюра. Александру Борисовичу.
Бруша. А зачем Толстому нужно было расставаться с музыкой?
Нюра. Тебя, слава богу, пока не волнуют эти мысли, они приходят в другом возрасте.
Бруша. Почему же?
Нюра. Сейчас я тебе кое-что прочту, у тебя есть еще время?
Бруша. Да, конечно.
Нюра открывает книгу.
Нюра. Из дневника Александра Борисовича, на твой вопрос.
«Куда все это ушло? Широкая яснополянская жизнь, пикники, гитара, балалайка, десятки гостей, светлый Лев Николаевич у себя за работой, думами или книжкой или неожиданно повеселевший и бодро- юный… Дивные прогулки в чудесной Засеке, прогулки верхом; этот чудесный бесконечный лес … Запах Ясной, молодость, бодрость, вера в свои силы! Где это все?
Бруша. Если там было так хорошо, зачем он ушел?
Нюра. Чтобы пожить в уединении и тиши последние дни…
Бруша. Он ведь, умер в дороге?
Нюра. Поздней, холодной осенью 1910, ночью, тайно от семьи, Лев Николаевич, покинул Ясную Поляну. Дорога оказалась для него непосильной: в пути он заболел и вынужден был сойти с поезда на маленькой железнодорожной станции Астапово. И там, в доме начальника станции он провел последние семь дней своей жизни. А знаешь, кто объявил о его смерти?
Бруша. Кто?
Нюра. Александр Борисович, он в форточку сказал это страшное слово.
Бруша. Какое?
Нюра. «Скончался»
Бруша. А его родня?
Нюра. Лев Николаевич и об этом написал.
Бруша. Что?
Нюра. Если мира нет в семьях даже из нескольких человек, как может быть мир в семье многомиллионного человечества?
Бруша. А где это Астапово?
Нюра. Липецкая область, между Богоявленском и Ельцом, теперь она называется «Лев Толстой»
Бруша. Вы будете публиковать свои воспоминания?
Нюра. Не знаю, надо еще доделать, потом как-то это все перепечатать, почерк у меня не очень, трудно разобрать.
Бруша. Нормальный почерк, хотите, я отпечатаю вам?
Нюра. Спасибо, деточка, но зачем тебе столько времени попусту тратить?
Бруша. Почему попусту?
Нюра. Поживем, увидим, еще надо дописать, я, правда, уже знаю, что будет в конце.
Бруша. Что?
Нюра. Хочу закончить словами из дневника Льва Николаевича. «Смотрел на прелестный солнечный закат. В нагромождённых облаках просвет, и там, как красный неправильный уголь, солнце. Всё это над лесом, рожью. Радостно. И подумал: нет, этот мир не шутка, не юдоль испытания только и перехода в мир лучший, вечный, а это один из вечных миров, который прекрасен, радостен и который мы не только можем, но и должны сделать прекраснее и радостнее для живущих с нами и для тех, кто после нас будет жить в нём»
Бруша. А можно, я посижу здесь, почитаю? (берет рукопись)
Нюра. Конечно, деточка, сколько хочешь, а мне надо в магазин сбегать, в спортивный, ищу, ищу хула-хуп для Луары, сказали в этом, в мастере спорта есть. А ты сиди, сиди, тут чаек, хлеб, мед тебе понравился?
Бруша. Очень!
Нюра. Вот и хорошо, кушай!
Выходит.
Из коридора кричит Если будешь уходить, просто захлопни дверь.
Сцена шестая
Вечереет, на кухне Бруша откладывает рукопись, смотрит на часы, зажигает свет и начинает мыть за собой посуду. Внезапно появляется Вика.
Вика. Ты что здесь делаешь???
Бруша. Чашку мою.
Вика. Какого черта?
Бруша. Ты куртку забыла, я принес.
Вика. Что ты врешь? Какая куртка, ты, что в институт ее приволочь не мог?
Бруша. Ты же туда не ходишь.
Вика. А тебе какое дело?
Бруша. Да, в общем-то, вот и решил домой тебе занести, холодно уже.
Вика. Какая доброта! А дверь отмычкой открыл?
Бруша. Меня Нюра впустила.
Вика. И ты, типа, теперь по хозяйству тут? А Нюрка в комнате с топором в башке валяется, пока ты чашечки отмываешь, и столик тряпочкой протираешь?
Бруша. Что ты мелишь? Она в магазин ушла.
Вика. Круто, вот так приходишь домой, а тут уже совсем другой базар.
Бруша. Я сейчас уйду, не парься.
Вика. А я и не парюсь, чего мне париться, я просто тащусь.
Бруша. По поводу?
Вика. Какой ты проныра, просто без мыла в жопу. Конечно, в сраной общаге хреново, но не до такой, же степени?
Бруша. Что ты бесишься, я же сказал, что уже ухожу, я ничего не украл.
Вика. А почему я тебе должна верить, чучело огородное?
Бруша. Ну, обыщи меня.
Вика. Ты эти чернушные слезы себе на роже нарисовал, чтобы Нюрку разжалобить?
Бруша. Зачем ты?
Вика. Что в точку попала?
Бруша. Нюра мне рассказывала…
Вика. Нюра ему тут рассказывает, прелесть какая, ты так к ней подлизываешься, чтобы что?
Бруша. Прекрати!
Вика. Чего-ооо?
Бруша. Ты не понимаешь!
Вика. Ну, ты реальная гадина! Нашел дуру! Я все понимаю! А знаешь, что я ей скажу?
Бруша. Что?
Вика. Мне и слезки себе рисовать не придется! И придумывать ничего не надо! Я просто в своем глубоком горе прошепчу, что ты мерзотный пидер – двустволка и наркоман! Мне придется ей рассказать, что в мастерской у папаши вы меня водкой накачивали до невменяемого состояния, потом папаша тебя трахнул, а ночью в общаге ты оргию закатил и меня как козу выдрал! И еще, как я со всей дури оттуда бежала, забыв куртку.
Бруша. Это все?
Вика. Нееет! Это я так начну, а потом, я расскажу, как по глупости тебе проболталась, о том, что Луара деньги стала зарабатывать и хранит их дома, а ты – реальный наркоман хочешь их украсть себе на наркоту!
Появляется Нюра.
Нюра. Ну вот, там тоже таких нет, есть легкие, мне сказали в «Детском мире», завтра съезжу.
Вика. Ты о чем?
Нюра. Сейчас деточка я тебя покормлю, только переоденусь, есть щи, голубцы. ( Бруше) Я подумала, если тебе не трудно, конечно, может кусочек отпечатать, самое начало.
Бруша. Конечно. Я завтра же принесу.
Нюра. Ну, это не к спеху, как получится.
Вика. Что там у вас получится?
Нюра. Сейчас, сейчас.
Выходит.
Бруша. (берет часть рукописи) Ты можешь все представление перенести на завтра?
Вика. Зачем? Не надо откладывать на завтра то, что отложил на сегодня.
Бруша. Точно. Есть правда одно «Но».
Вика. Какое еще?
Бруша. У тебя будет время на подготовку, и все получится круче. А я завтра обязательно приду, отпечатаю Нюре, принесу, и тут ты по полной. Как тебе такое предложение?
Вика. Ты, типа самый умный?
Появляется Нюра.
Нюра. Ну, вот сейчас покормлю вас, для Бруши у нас…
Вика. Есть гнилые груши.
Бруша. Спасибо, Нюра, я пойду, (показывает кусок рукописи) завтра принесу.
Вика. Балдею, как некоторые крутиться умеют, просто тащусь.
Нюра. Викуша!
Бруша. Спасибо за все, до скорого. ( Вике) не провожай меня, я найду дорогу и без меня не начинай, опять весь кайф себе обломаешь.
Нюра. Завернуть тебе с собой котлетки?
Бруша. Спасибо, не надо.
Выходит. Вика достает из кармана MP3 плеер, напяливает наушники. Нюра открывает холодильник, достает котлеты, кладет их в пакет, бежит за Брушей.
В коридоре.
Нюра. Возьми, потом покушаешь.
Бруша. Спасибо, не стоит.
Нюра. Бери, бери, плащик застегни, ветер на улице, шапки то у тебя нет
что — ли?
Хлопает дверь.
Звонит телефон.
Нюра. Иду, иду. ( Берет трубку) Да, да, да. Не может такого быть? Как же? Вы уверены? Мне ее подруга сказала, что она сегодня была. Черненькая, Бруша, фамилии я не знаю, со старшего курса. Как это? Я что-то не пойму. Нет, Бруша, в плащике таком черном, личико белой пудрой присыпано и слезки нарисованы, серьги в ушах. Как же так?
Нюра в растерянности заходит на кухню.
Нюра. Вика!
Вика сидит в наушниках, курит.
Нюра. Вика!
Вика вытаскивает один наушник.
Вика. Ну, что-о?
Нюра. Из деканата звонили, ты, что бросила институт?
Вика. И что?
Нюра. Нет, погоди.
Вика. Хватит!
Нюра. Как же так?
Вика. Так же как.
Нюра. А куда ты ходишь?
Вика. На кудыкину гору, собирать помидоры!
Нюра. Что у вас с ним?
Вика. С кем еще?
Нюра. С Брушей твоим?
Вика. Он не мой, а твой, ты с ним носишься, а он, межу прочим, наркоман, постоянно на игле сидит и мне предлагает.
Нюра. А где вы деньги берете?
Вика. Крадем.
Нюра. Ты сейчас шутишь?
Вика. А ты вообще фишку рубишь?
Нюра. Тогда тебя нужно срочно к врачу вести.
Вика. А зачем? Ты сейчас меня лечить будешь.
Нюра. Я не верю.
Вика. А этому придурку верила, котлетки в карман совала.
Нюра. Это, просто в голове не укладывается.
Вика. Не укладывается в твои тупые теории? А что ты так кипятишься?
Твой Толстой не парился, срал на всех, балдел и другим велел. Все хочешь добренькой быть, чтобы никто к тебе подкопаться не мог, типа вот я какая, зайчиковая, а на самом деле ты просто натуральная ханжа, ты пустельга никчемная, папашу моего растила, круто у тебя вышло – реальный мудак получился, пишешь пургометство всякое. Что ты можешь написать? Руководство по воспитанию козлов?
( берет в руки рукопись, читает, начинает ржать) – «Борьба со злом посредством насилия недопустима, поскольку люди по-разному определяют зло», а когда меня мать бросила, ты как это определяла, как добро или как зло? И за все годы ни одной открытки, она, наверное, даже не помнит, когда у меня день рождения, а отцу вообще на меня насрать, это, как – добро или зло? Или если тебя не касается, то никак и не определяется? Давай проверим? Мне самой по приколу будет посмотреть как ты зло, на тебя направленное воспримешь!
( рвет страницу, смотрит на Нюру)
Нюра. Что с тобой, детка?
Вика. Что маловато будет? А так? (В ярости раздирает страницы, швыряет их на пол)
На пороге кухни появляется Луара.
Луара. Дверь в квартиру желательно запирать! ( Нюре) Сидели с Валерием в кафе, и тут его, как прорвало, начал на жену бочки катить. А мне, почему-то казалось, что он одинокий. ( Вике) Куртку купила?
Вика и Нюра молчат.
Луара. Что тут у вас происходит?
Вика. Да пошли вы все! (выходит, хлопает кухонной дверью)
Нюра. Она бросила институт.
Луара. Чудесно! Ну что ж хозяин — барин! А ты из солидарности решила порвать свою писанину (смотрит на разорванные листы)
Нюра подбирает листы, кидает их в мусорное ведро.
Луара. Не хочет учиться, пусть на работу идет, насиловать не будем, это я думаю тебе объяснять не надо.Она куртку купила?
Нюра. Нет, старая нашлась.
Луара. И где же она была?
Нюра. Ты видела, что Бруша парень?
Луара. Какой он парень? Недоразумение, чучело, только ты перед отбросами можешь бисер метать.
Нюра. Мне так не кажется.
Луара. Ну, конечно, ты у нас психолог-надомник, знаток человеческих душ.
Я вообще не понимаю, как можно так жить, в этой страшной дремучести, в иллюзиях. Казалось, не казалось! Всю жизнь умные книги читала, а так ничего и не поняла!
Нюра. Я что-то за Вику так волнуюсь.
Луара. Абсолютная деструктивность. А по- простому куриная глупость.
Нюра. Наверное.
Луара. Надо меньше кудахтать и хоть немного голову включать.
Нюра. А как?
Луара. Ну, что ты как маленькая, Нюр?
Нюра. Прости, я опять ничего не поняла.
Луара. Пора ее «отлучать»! Пусть живет, как знает! Денег я давать не буду, пусть сама попрыгает, а то, как гадить, так мы горазды, а потом, как твой Толстой – пустите в монастырь, а уже поздно, поезд ушел.
Нюра. Ты права, «поезд ушел, насыпь черна, где я дорогу впотьмах раздобуду, неузнаваемая сторона, хоть я и сутки только отсюда…»
Луара. Только давай без этой патетики на ночь. Устала – ложись, а я посижу, проверю свои лимитные ордера.
Сцена седьмая
Квартира старушек. В кухне на стуле раскрытая коробка с лекарствами, на столе немытая посуда. Луара разговаривает по телефону.
Луара. А я вам что говорю!!! Это вы мне говорите??? А для чего вы там вообще сидите? Нет, я прекрасно понимаю! А у вас, что же сводок не поступает, что люди должны делать по таким вопросам? Как через три дня? Хорошо, я записываю, документы удостоверяющие личность. Я не могу найти ее паспорт, ах мой, описание, в какой форме? Может быть вызвано потерей памяти, да, да, господи, протезы, а причем тут зубные протезы? Извините, пожалуйста, да, записываю, верхняя и нижняя одежда, белье, какой там у нее круг общения, это очень старый человек, фотография у меня давнишняя. Да, поняла.
Появляется Вика.
Луара. А ты где шлялась?
Вика. В чем проблема?
Луара. Когда ты вышла из дома?
Вика. Приехали – разгружай, начался допрос с пристрастием.
Луара. Ты с утра Нюру видела?
Вика. Нет.
Луара. Это твоя чашка?
Вика. Я так поняла, тут у меня ничего своего нет.
Луара. Ты из этой пила кофе?
Вика. Ну, предположим.
Луара. Значит, она ничего не пила и не ела с утра.
Вика. А ты теперь каждый пук всех будешь отслеживать?
Луара. Куда она могла уйти?
Вика. Что шаг вправо, шаг влево – расстрел?
Луара. Не прикидывайся глупее, чем ты есть.
Вика. Кстати, есть, что-нибудь поесть?
Луара. В кровать она не ложилась.
Вика. А это ты откуда выяснила?
Луара. Что тут вчера происходило?
Вика. Ничего. Она таскалась за твоим хула-хупом.
Луара. И что?
Вика. Сказала, вроде в «Детский мир» поедет сегодня.
Луара. Что же она ночью туда поехала?
Вика. Слушай, откуда я знаю, что ты прицепилась?
Луара. Скажи, у тебя вообще что-то человеческое присутствует?
Вика. Нет! Ты сама говорила, я мутант.
Луара. Я в скорую звонила, в морги.
Вика. И как там?
Луара. Там никаких сведений нет, в милиции сказали через три дня заявление писать.
Вика. Какое еще заявление?
Луара. О пропавшей без вести.
Вика. Может прекратишь горячку пороть?
Луара. Конечно, ты вообще понять не можешь, а у нее мозг.
Вика. Мозг у нее в норме.
Луара. Который час?
Вика. Шесть.
Луара. Совсем уже темно. Пойди, посмотри, там, в комнате на пианино конверт с деньгами лежит?
Вика выходит.
Луара. Господи-и!
Вика возвращается.
Луара. Ну, что?
Вика. Нет там никакого конверта.
Луара. Ты внимательно смотрела?
Вика. Угу. Там только ее ключи.
Луара машинально складывает чашки в мойку, открывает шкаф под мойкой, смотрит, достает из ведра разорванные листы.
Луара. Мозг в норме, вчера сама не своя, все свои писания разорвала, это что, приступы рассеянного склероза?
Вика садится, закуривает сигарету.
Луара. Ты хоть форточку открой, смолишь тут, вонища какая.
Вика открывает форточку. Большими хлопьями из форточки летит на кухню снег. Луара расправляет смятый, оторванный лист, читает.
Луара. « Накануне смерти, говорю об этом. Прощайте, старайтесь успокоить мать, к которой я испытываю самое искреннее чувство сострадания и любви. Любящий вас отец Лев Толстой».
Вика тушит сигарету, незаметно пальцем подтирает слезу, шмыгает носом.
Раздается звонок в дверь.
Луара. Ну, слава богу! Иди, открой.
Вика бежит открывать. Луара капает в чашку валокордин.
Луара. Десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать…
На кухне появляется Рюрик за ним Вика.
Рюрик. Такой холод на кладбище. Просто весь окоченел. Глина эта сырая по гробу стучит: тук- тук- тук. Воронье слетелось: кар- кар-кар и тут мысль забрела, даже не мысль, а сразу целый концепт выстроился с характерной семиотической игрой в расторжение означающих и означаемых. И тут уже идеи, понятия, универсалии отвлеклись от предметов, с которыми их связывает наивно-реалистическое мировоззрение и образовали самодостаточную область, «эмпиреи» чистых знаков.
Луара. Прекрати кривляться!!!
Рюрик. Мамуля, все серьезно. Послушай, я тут даже записал, по ходу течения мысли.
Достает из кармана конверт, исписанный каракулями, читает.
Рюрик. Концепты парят поверх предметной эмпирики или избирательно сочетаются с объектами для демонстрации абсурдности бытия.
Луара. Где ты взял этот конверт?
Рюрик. А что, собственно говоря?
Луара. Откуда он у тебя?
Рюрик. Мне Нюра выдала в качестве небольшой поддержки.
Луара. Когда?
Рюрик. А в чем дело?
Луара. Когда она дала тебе этот конверт?
Рюрик. Вчера вечером.
Луара. Сколько там было денег?
Рюрик. Алгебра мышления, как правило, оперирует чистыми значимостями.
Вика. Ты, что не слышишь, тебя бабушка спрашивает?
Рюрик. Что происходит? Вы что белены объелись?
Вика. Сколько денег???
Рюрик. Три тысячи.
Луара. Да.
Вика. Значит денег у нее нет?
Луара. Если есть, то копейки.
Рюрик. Что вы лопочете?
Вика. Нюра пропала!
Рюрик. Куда пропала?
Луара. Что ты идиотские вопросы задаешь?
Рюрик. А сколько, кстати, ей лет?
Луара. Она старше меня на три года.
Рюрик. А тебе сколько?
Луара. Какое это имеет значение?
Рюрик. В таком возрасте… а вы смотрели завещания нет? Квартира — то ее…
Раздается звонок в дверь.
Вика. А ты все-таки редкостная мерзость! (бежит открывать)
На кухню заходят Вика и Бруша.
Луара. Только этого черного рыцаря печали нам здесь не хватало, и так тошно.
Бруша. Добрый вечер, я на минутку.
Луара. Ты не вовремя пришел.
Бруша. Что-то случилось?
Вика. Нюра!
Бруша. Что???
Рюрик. Нюра-Нюрочка!
Бруша. Что с ней?
Вика. Ушла, и до сих пор нет.
Бруша. Когда ушла?
Луара. Ночью.
Вика. Ты с ней вчера говорил, она что-то тебе…
Бруша. (смотрит на разорванные листы) А это что?
Вика. Это я.
Бруша. Когда?
Вика. Сразу после твоего ухода.
Рюрик. Я не понимаю, вы, что вместе спите?
Луара. Это единственное, что тебя волнует в данной ситуации?
Рюрик. Не надо так, мамуля, сбавь обороты.
Луара. Я вообще-то все сказала! Перед уходом не забудь положить на стол Нюрин конверт!
Рюрик. Хочешь почитать мои записи?
Луара. Хочу вернуть Нюрины деньги, конверт с поросячьей чушью мне вообще не нужен!
Рюрик. С каких это пор тебя стали беспокоить чужие деньги в чужом кармане, это же не интеллигентно, просто жлобство какое- то! Покойнице это бы не понравилось!
Луара. Замолчи!!!
Рюрик. Вот моя теория на практике, я всегда говорил, что деньги развращают, у тебя же их куры не клюют! Ты же их лопатой теперь гребешь на своей бирже! Три тысячи на похоронах погоды не сделают, говорю тебе как крупный эксперт.
Луара. Слушай, ты, эксперт!!!
Вика. Быстро положил деньги!
Рюрик. Ты, как с отцом разговариваешь, сыкуха!?
Луара. Не ори на нее!
Рюрик. Со своей дочерью я могу общаться, как пожелаю!
Луара. Пошел вон!
Рюрик. Твое тлетворное влияние…
Луара. Вон!!!
Рюрик. Я…
Луара. Свободен!!!
Рюрик гордо уходит. Хлопает дверь.
Вика начинает истерически смеяться, смех переходит в рыдания.
Луара капает валокордин.
Луара. Десять, одиннадцать, двенадцать, пей (протягивает Вике) пей!
Вика. (Большими глотками пьет) Горечь какая! Ну, почему все так?
Бруша. Водой запей.
Луара. (Бруше) Прикрой форточку, а то тут сугробы уже.
Бруша закрывает форточку.
Бруша. А какое сегодня число?
Луара. Двадцать девятое. А что?
Бруша. Значит, вчера было двадцать восьмое октября?
Луара. Логично.
Бруша. (смотрит на порванные листы) Это все можно восстановить, первую часть я отпечатал.
Луара. Покажи.
Бруша. Потом, я побежал!
Вика. Куда?
Бруша. Снег, ветер, холод, последнее решение! Ну, конечно же, двадцать восьмое, осень, ночь!
Сцена восьмая
Сумрачный день. На перроне, на лавке сидят Нюра и Бруша. Идет снег.
Звучит голос экскурсовода в микрофон :
Перед вами дом начальника станции «Астапово», где скончался Лев Николаевич Толстой. Сохранена в неприкосновенности комната, в которой Толстой провел последние семь дней жизни. В смежных комнатах расположена литературная экспозиция.
Здание построено в 1889-1890 годах по типовому проекту и является характерным для тех лет образцом пристанционного сооружения.
К сожалению, музей временно закрыт для посещений, в связи с реконструкцией помещений и созданием новой экспозиции. Пройдите, пожалуйста, в автобус.
Бруша. Холодно — о!
Нюра молчит.
Бруша. Ну, что нам тут сидеть, пойдем, Нюр, а?
Нюра молчит.
Бруша. Нюр, чего молчишь-то? Нас сейчас снегом занесет, и мы станем еще одной достопримечательностью «Астапово», снежные люди со станции «Лев Толстой» ты этого хочешь?
Нюра молчит, смотрит вдаль.
Бруша. Тут вообще ничего, красиво, воздух хороший, только жуткий дубак!
Нюра молчит.
Бруша. Лев Николаевич, наверное, вот так и простыл на ветру, а домик станционного смотрителя на ремонте, ты слышала?
Нюра кивает.
Бруша. Вот! Так, что перспективы не утешительные.
Нюра. Да.
Бруша. Вот и хорошо, погуляли, на лавочке оттянулись, пора и честь знать.
Нюра. Да.
Бруша. И есть так хочется.
Нюра. Да.
Бруша. Тут в палатке пирожки продают, такие на вид древние — предревние, такие складчатые, с тех еще времен, на машинном масле, вкуснятина, хочешь?
Нюра. Да.
Бруша. Я сейчас, ты только никуда не уходи, и на край перрона не ходи, я мигом, ладно?
Нюра. Да.
Бруша убегает. Нюра скрючивается на лавке. С диким свистом и грохотом проносится товарный состав. Слышен долгий удаляющийся гул колес, тревожный гудок. Появляется Бруша с пакетом пирожков.
Бруша. Я взял четыре, два с картошкой и грибами, два с рисом.
(протягивает пакет), с картошкой вот эти угловатые в форме параллелепипеда.
Нюра берет пирожок, ест.
Бруша. Ну как?
Нюра. Вкусный.
Бруша. Не май месяц, конечно! (достает из кармана плаща бутылку пива) будешь?
Нюра. Угу!
Бруша открывает бутылку об лавочку, протягивает Нюре.
Бруша. Стаканчики не предусмотрены, можешь из горлышка?
Нюра. Да.
Бруша. Люблю отдыхать на свежем воздухе в хорошей компании.
Нюра. Ты скажешь тоже!
Бруша. В смысле?
Нюра. Сидишь тут мерзнешь со старой кошелкой.
Бруша вскакивает, заглядывает под лавку.
Нюра. Ты что ищешь?
Бруша. Старую кошелку, что-то нигде ее нет.
Нюра. (берет еще пирожок из пакета) Сто лет пирожков казенных не ела, в сорок третьем году я из госпиталя в Ташкент приехала, такой же холод стоял, ехала на подножке вагона, руки к поручням примерзли. Александр Борисович со своей сестрой Ольгой Борисовной там жили в эвакуации. Они так обрадовались, Нюрочка! Александр Борисович сестру послал в столовую, там была в «академическом» доме, где они жили. Она принесла два пирожка с рисом, вкусные!
Бруша. Об этом будешь писать?
Нюра. Нет.
Бруша. Жаль, у тебя так классно получается. Ничего, что я на «ты»? Это у меня как-то случайно стало выскакивать.
Нюра. Очень хорошо, деточка!
Бруша. Я как тебя увидел на этой скамье, всю снегом зазыпанную, сразу в голове: Вот ты где, моя Нюра!
Нюра. А как ты догадался, что я здесь?
Бруша. Обижаешь, я же не дебил.
Нюра. Что ты такое говоришь?
Бруша. Я уже часть отпечатал. Очень хорошо !
Нюра машет рукой.
Бруша. И ручкой так на меня не надо махать.
Нюра. Это никому не нужно.
Бруша. А откуда тебе известно, что кому нужно?
Нюра улыбается.
Бруша. Там за палатками, кстати, есть магазин «Спортивный мир»
Нюра. Это ты сейчас к чему?
Бруша. Они с ума сходят, Вика рыдала, Луара сама не своя.
Нюра. А почему мир спортивный?
Бруша. Потому что там, на витрине туча хула-хупов.
Нюра. Это они тебя за мной послали?
Бруша. Хула-хупы?
Нюра. Я им только мешаю.
Бруша. Нет. Это совсем по — другому бывает.
Нюра. Разве?
Бруша. Вот я всю жизнь матери мешал.
Нюра. Ты???
Бруша. Все как-то не складывалось у нас. Вернее нас вообще не было. Была она, и был я.
Нюра. А теперь?
Бруша. Когда я был маленьким, мне очень хотелось дома жить.
Нюра. А где ты жил?
Бруша. На пятидневке в интернате. Как я ждал этих суббот. Почему-то каждый раз думал, приду домой, а там все по-другому.
Нюра. И что?
Бруша. Ничего. Нет, конечно, поел – попил, трусы–часы. Я ей картинки, ко дню рождения, к новому году рисовал.
Нюра. А она?
Бруша. Выбрасывала. Воспитательница меня всегда хвалила, а дома – тишина. Потом, в школе – тоже все время один, и такая меня злоба брала, все думал почему? Копался в себе, вроде, что у меня не так. Отца своего искал.
Нюра. Нашел?
Бруша. Нет, меня точно принес аист, никаких других следов, причем он меня притащил не вовремя, а может адресом ошибся.
У нас в классе девчонка была Саша. Моя первая любовь. Она готикой увлекалась, такие наряды себе варганила, просто – чума. Черные кринолины, митенки. Ее все ненавидели.
Нюра. И что?
Бруша. Я сначала тоже этого не понимал, а потом, когда подружились, она мне мой первый наряд экзотический сшила. Но тут опять прокол.
Нюра. Как это?
Бруша. Обычно родители на такие вещи реагируют, ты с дуба рухнул, ты колешься, ты гей???
Нюра. А твоя мать?
Бруша. Вообще не напрягалась, как в анекдоте, когда жена противогаз надевает, а муж ничего не замечает, она перед ним красуется, он: «Брови что ли выщипала?» А твои – тебя очень любят.
Нюра. Откуда ты это знаешь?
Бруша. Я чувствую. Это часто бывает, любят, но тщательно скрывают.
Нюра. Правда? Это в какой книжке написано?
Бруша. У тебя.
Нюра. Где?
Бруша. Цитата из Толстого. « Жалко их, надо сделать, чтобы им не было больно»
Нюра. А что Саша?
Бруша. А ты думаешь, любящие родители зря волнуются по таким поводам? Улетела Саша. Единственный близкий мне человек.
Нюра. Боже мой!
Бруша. И после того, как все это случилось, я себе слово дал, никаких наркотиков, никогда! А одеваюсь так в память о ней, чтобы она Там не думала, что я ее предал и все забыл. Как же здесь холодно!!! Пора, Нюр, надо возвращаться!
Нюра. Ты уверен?
Бруша. Абсолютно!
Нюра и Бруша встают с лавки, топают замершими ногами, уходят.
Занавес
